Актуальные проблемы Европы №2 / 2016

Коллектив авторов

Однако для некоторых русских литераторов Франция оставалась чуждой и совсем не привлекательной. Д.И. Фонвизина шокировала грязь на улицах французских городов. «Господа вояжеры лгут бессовестно, описывая Францию земным раем», – писал он в письмах к сестре [Фонвизин, 1946, с. 218]. Возмутили писателя свобода нравов и «бесчинство», которым предаются в Париже представители высшего света и многочисленные иностранцы. «Я думаю, – писал он, – если отец не хочет погубить своего сына, то не должен посылать его сюда ранее двадцати пяти лет… Сей город есть истинная зараза, которая молодого человека не умерщвляет физически, но делает его навек шалуном и ни к чему не способным» [цит. по: Жилище славных.., 1989, с. 113]. Фонвизин сетовал

на невежество французов, притом что они «считают себя за первую в свете нацию». Занимательны его рассуждения, что во Франции мужчины «имеют одну наружность, а больше ничего», а «женский пол гораздо умнее мужского» [Фонвизин, 1946, с. 230–231].

Многие русские отождествляли Францию с революцией и во французах видели «природных бунтарей», готовых устроить очередной бунт [Garcia, Gauthier, 2005, с. 45]. Русских аристократов раздражали во французах независимость, уважение к себе, наличие собственного мнения и готовность его защищать. В этих чертах национального характера они усматривали «разлагающее» воздействие революции на нравы народа.

В 1860-е годы путевые заметки и дневники стали в России модным литературным жанром. В 1862 г. Францию посетил Ф.М. Достоевский. Тогда же ему и было предложено написать заметки о путешествии. По форме «Зимние заметки о летних впечатлениях» являются путевыми записками, по сути – острым памфлетом. Франция видится Достоевскому «родником и зародышем той буржуазной общественной формы, которая царит теперь по всему свету в виде вечного подражания великой нации» [Достоевский, 1989, с. 444], а Париж – городом, в котором царствует дух буржуазии. От других крупных городов, где бедность и страдание видны невооруженным взглядом, Париж отличает то, что «зловещие явления» здесь скрыты, чтобы не тревожить мирную жизнь буржуа [там же, с. 422]. Другая особенность – во Франции все, включая работников и крестьян, мечтают стать буржуа. С этим писатель связывал антипатичные ему черты французского национального характера: индивидуализм, расчетливость, лицемерие [там же, с. 430].

Описывая французскую жизнь и французов, Достоевский, как и многие до него, размышлял о судьбах России как страны, европеизированной «сверху» по воле своих правителей. Характер француза за столетия истории сформировался и приобрел определенные черты. В отличие от него, русский национальный характер представлялся Достоевскому размытым, несложившимся. Заметки о Франции служили ему основанием для критики «западничества»: писателя тревожило, что русские «не любят свое» и преклоняются перед европейской культурой [Достоевский, 1989, с. 445–446]. Российское «европейство», отмечал он в духе славянофилов, чисто внешнее, «показное», так как русская жизнь остается патриархальной [Достоевский, 1989, с. 401].

С воодушевлением писал в письмах о своей парижской жизни Л.Н. Толстой: «Я живу вс"e в Париже вот уже скоро два месяца и не предвижу того времени, когда этот город потеряет для меня интерес, и эта жизнь свою прелесть» [цит. по: Гусев, 1957, с. 190]. «Наслаждение искусствами» – лекции в Coll`ege de France и Сорбонне, посещение Лувра, музеев и выставок, концерты – обо вс"eм этом Толстой повествует с нескрываемым восхищением. Но все эти преимущества и очевидные достоинства не мешали ему заметить: «поэзии в этом народе il n’y a pas» (не существует) [цит. по: Гусев, 1957, с. 174].

Н.В. Гоголь Францию не любил. В повести «Рим» он дал убийственную характеристику французскому национальному характеру, который он противопоставлял итальянскому: «При всех своих блестящих чертах, при благородных порывах, при рыцарских вспышках, вся нация была что-то бледное, несовершенное, легкий водевиль, ею же порожденный. Не почила на ней величественно-степенная идея» [Гоголь, 1938, с. 228]. Погруженного в историко-мистический поиск русского писателя мало интересовали подлинные черты французского характера.

А.М. Горький

сравнивал Францию с увядшей женщиной, а для А. Блока Париж был грандиозным городом «без души». Русским претила самодостаточность французов, их самоуверенность, отсутствие интереса к другим странам и народам. Французы, писал И.С. Тургенев, сосредоточены на себе и «не признают ничего, что было бы нефранцузским» [цит. по: Garcia, Gauthier, 2005, с. 114]. Присущее французскому характеру сочетание расчетливости, выгоды и романтизма далеко не всегда принималось русскими. Было также у русских, хорошо знавших Францию и французскую культуру, понимание того, что, несмотря на кажущуюся близость, между двумя странами существует огромная дистанция. «Франция чужая» – таков неожиданный, на первый взгляд, вывод М.И. Цветаевой [Цветаева, 1984, с. 232].

Как объяснить столь контрастные представления о Франции и французах, сложившиеся в русском обществе? Советский писатель И.Г. Эренбург, хорошо знавший Францию, писал в этой связи: «К Франции тяготели писатели, любившие социальное начало, справедливость, точность, яркость красочных восприятий» [Эренбург, 1958, с. 40]. Есть и объяснения идейно-политического свойства. Западники высоко ценили Европу, полагая, что европейский опыт может и должен стать моделью для России. Славянофилам Россия представлялась особой цивилизацией, ей был предназначен особый путь развития. Они критиковали Францию за индивидуализм и неуважение молодого поколения к старшим.

Французские исследователи А. Гарсиа и И. Готье, авторы книги «Воздух и огонь», предлагают свою версию неприятия французов русскими. На их взгляд, «это была естественная реакция на захлестнувшую (российское общество) галломанию». А также обычная зависть «к старшей сестре, которая лучше преуспела в жизни, живет в комфортабельных и цивилизованных условиях» [Garcia, Gauthier, 2005, с. 12].

Для Франции и России XIX в. был насыщен трагическими событиями: нашествие Наполеона, взятие французами Москвы и пожар столицы (1812), взятие Парижа войсками союзников (1814), Крымская война. Несмотря на войны, русские не испытывали к французам ненависти. И чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к «Севастопольским рассказам» Л.Н. Толстого, удивительному свидетельству не только кровавых ужасов войны, но и глубины и искренности человеческих отношений.

В конце XIX в. произошло политическое сближение России и Франции. Военно-политический союз (1893) способствовал развитию культурных связей и научному обмену между двумя странами. Студенты из России поступали во французские университеты, ученые стажировались во французских научных центрах. С конца XIX – начала XX в. русские писатели и художники с энтузиазмом и восхищением приняли Францию и Париж – город, в котором «выплавлялись» новые формы искусства, рождались авангардные течения.

И.А. Бунин, молодой А.Н. Толстой, многие русские художники, скульпторы, поэты, режиссеры были увлечены Парижем. Пожалуй, никогда прежде русское общество не было столь открыто в отношении Франции. В мастерской А. Матисса училась М.И. Васильева, позже открывшая в Париже Русскую академию (1910 г., с 1912 г. – Свободная академия). Скульптор Л.С. Голубкина работала в мастерской О. Родена. В Париже обучались художники А.А. Экстер, Е.С. Кругликова, В.Э. Борисов-Мусатов, М.З. Шагал, Х.С. Сутин, скульпторы А.П. Архипенко и О.Е. Цадкин.

Со второй половины XVIII в. вплоть до революции 1917 г. Франция стала для многих образованных русских культурной моделью, а для представителей творческих профессий – источником вдохновения. Французский язык преподавался в гимназиях, его знание высоко ценилось в кругу образованной публики. На произведениях французских писателей было воспитано не одно поколение русской интеллигенции. Не случайно после 1917 г. во Францию хлынул поток русских эмигрантов, бежавших от коммунистического режима.