Аквариум
Шрифт:
— Туда всем можно, особенно таким охеревшим, как ты… — ответил Пронин, заглянул в бумажки, лежащие перед ним на столе. — Егор. Ты же не против, если я тебя просто по имени буду называть?
— Ну Вы же мне уже «тыкаете», так что можно было и не спрашивать.
Толстячок побагровел.
— Все, бля! Оформляем и поехали! — он даже встал со стула, оказавшись ростом на голову ниже Егора.
— Подожди, Виталь, сядь, не суетись! — сказал второй. — Мы же в психбольнице. Они тут все с прибамбахом… Сенников Игорь Николаевич. Октябрьский РОВД. Старший оперуполномоченный.
Он
Классика! Злой полицейский, добрый полицейский.
— Ладно. Успеем еще. — пробормотал Пронин. Достал из портфеля фотографию, положил на стол перед Егором. — Узнаешь этого человека?
Та самая фотка с сайта больницы, из раздела «Наши специалисты».
— Да. — кивнул Егор. — Петя. Петр Валентинович. Фамилия — Шевченко, по-моему… С нами тут лежал.
Тот удовлетворенно кивнул, спросил:
— Когда видел в последний раз?
— Да сложно сказать… Дней пять вроде. А что с ним?
— Пропал.
— Куда?
— А это мы у тебя хотели спросить, товарищ душевнобольной. — ехидно ответил он.
— Почему у меня? — сделал круглые глаза Егор.
Пронин хотел ответить что-то еще более ехидное, но его опередил коллега:
— Короче, Егор. Расклад такой. Жена Шевченко написала заявление. Он улетать собирался в Европу и исчез. На рейсе не было. Гаишники еще раньше нашли его машину, открытую, прямо посреди дороги стояла. В Старом городе, в Затонном переулке. А жил пропавший совсем в другом районе. Мы звонки пробили его, оказалось — последний был тебе. Сюда приехали и, пока ты там под наркотой дрых в палате, нарыли информации, довольно для тебя неприятной.
— В смысле, неприятной? — продолжать играть идиота Егор.
— Пропавший лежал с тобой в палате всего два дня. — вступил в разговор молодой. — До этого вы вроде друг друга не знали. Местный здоровяк, который на вас смирительные рубашки натягивает, сообщил, что вы с Петром Валентиновичем долго в курилке о чем-то разговаривали. Еле нашли его тогда. А потом он неожиданно выписался и собрался лечиться за кордон. Ты его тут три дня искал, номер у всех подряд спрашивал, а потом он сам твой телефон у главврача узнал и позвонил как раз в день пропажи. Более того, медсестра показала, что видела тебя, садившегося в его машину по нашим подсчетам минут через тридцать после звонка. Машина уехала. Больше Шевченко не видели.
— Ну? — «Блин, что им про пришельцев рассказывать? Сейчас ведь на самом деле заберут».
— Баранки гну! Получается, что последний, кто видел пропавшего — ты. Психбольной по имени Егор.
Пронин откинулся на стуле, потянулся и продолжил:
— Так, что колись, что произошло, как убивал, куда тело дел?
— Вы что, мужики, охренели что ли? Почему сразу я? Мало ли куда он еще мог поехать?
— Ну пока других данных у нас нет. — сказал Сенников. — Только эти. А по этим данным, главный подозреваемый — ты. Ладно, Егор, не паникуй раньше времени, расскажи лучше все по порядку. О чем вы там говорили, зачем ты его искал, зачем он тебя и, главное, куда ехали в тот вечер?
Егор внутренне собрался, отпихиваясь от действия таблеток. Сейчас надо осторожно и внимательно. Малейшая нестыковка — и он в обезьяннике, а потом, может и еще, где похуже… С другой стороны, может там Варяги не достанут?
— В курилке пересеклись тогда случайно, после завтрака. — начал он. — То да се, разговорились, и нашелся общий интерес у нас. Вот об этом тогда и болтали так долго.
— Что за интерес? — спросил Пронин. — Футбол, рыбалка, девки? Или, наоборот, мужики?
— Шумеры.
— Кто? Че ты лепишь, бля?!
— Шумеры. — Терпеливо повторил Егор. — Древняя загадочная цивилизация.
— Виталь, таблички деревянные помнишь у него дома? — спросил Сенников у разъяренного напарника.
— Ну? Помню. Иероглифы какие-то… Дальше что?
— Я у жены его спрашивал, она сказала, что он этой шумерской цивилизацией одно время очень увлекался. Был такой народ когда-то. На этой теме, как она считает, мозгами и поехал, да так, что сюда загремел.
— Ладно, допустим. — кивнул головой молодой. — А ты, Егор, тоже типа историк? Мы же тебя пробили давно, ты в строительной конторе инженером работал. Уволился месяца два назад. Что, кстати уволился-то?
— С женой развелись, синячить начал, депрессия напала. Я же здесь тоже не просто так чалюсь… — пробурчал Егор. — А шумеры — это хобби у меня было. Вы вот, мужики про них не читали, а зря! Жуть, как интересно. Затягивает одним махом!
Опера задумчиво молчали. «Пока вроде вписываюсь. — подумал Егор. — Хорошо, что этот про таблички вспомнил».
Наконец Пронин сказал:
— Дальше рассказывай. Почему он так резко в Европу засобирался, и зачем ты искал его потом?
— Насчет Европы ничего не знаю. Об этом мы не говорили. А искал, потому что Петя мне несколько книг очень редких обещал дать. Ну, про шумеров.
— И что, из-за каких-то книжек ты тут всех на уши поднял?
— Да я же говорю, книги редкие. Единственные экземпляры в мире, наверное. А тут лежать пипец, как скучно. Да и вообще, мне даже врач мой говорил, что скорейший путь к выздоровлению — это возвращение к прежним увлечениям. Вот я и старался следовать рекомендациям, так сказать. А потом он сам про меня вспомнил, позвонил и книги прямо сюда привез.
Мужики переглянулись. Наличие древних книг на заднем сиденье Ровера наверняка было отмечено в протоколе осмотра автомобиля.
— Во сколько он сюда приехал? — спросил Сенников.
— Где-то полседьмого, может чуть раньше.
— А зачем тебя увез?
— До дома предложил подбросить. Я так понял, у него до самолета еще времени полно было, вот он и маялся, по городу катался.
— Ты живешь на Поводников? — не спросил, а скорее уточнил Пронин.
— Да. — ответил Егор. — Только мы не доехали. На Краснознаменной в пробку вкрячились наглухо. Там трамваи встали и все. Ни туда, ни сюда. Ну посидели, покурили, я решил пешком дойти, один хрен делать нечего.