Алая Вуаль

Махерин Шелби

Вуаль истончилась, когда ты приехала.

Мне не нравится, как это звучит. Совсем не нравится.

Требовать ответов — это одно, а вот применять их на практике — совсем другое.

По позвоночнику пробегает ощущение беспокойства, и я смотрю то налево, то направо сквозь дождь, готовая бежать, если это позволит избежать такого резкого поворота в нашем разговоре. Он, конечно, погонится за мной, но мое бегство может отвлечь его. И уж точно уведет меня подальше от этого — этого разрыва в ткани между мирами. Михаль уже одной ногой в стране мертвых — насколько я понимаю,

он может следовать за ней прямо в Ад. Я не буду принимать в этом никакого участия. Я не стану вызывать призрака.

Словно прочитав мои мысли, он медленно качает головой, его голос становится низким.

— Никогда не убегай от вампира.

Слишком поздно.

Подняв подол, я бросаюсь за проходящей мимо парой и мчусь к ближайшему магазину — причудливому флеристу из крашеного кирпича с букетами золотых роз на витрине. Конечно, Михаль не может существовать в таком веселом месте. Конечно, мы не можем вызывать призраков на глазах у симпатичной цветочницы, которая уже приподнялась на цыпочки, чтобы понаблюдать за нами…

Холодные руки хватают меня сзади, и прежде чем я успеваю вскрикнуть, Михаль обхватывает меня за талию невероятно твердыми руками, поднимая с ног и взваливая на плечо. Дыхание вырывается из моих легких.

— Отпусти ме… — Задыхаясь, я бьюсь о его бедра, колочу кулаками по спине, но это похоже на схватку с горой. Его тело тверже камня. — Отпусти меня! Как ты смеешь…? Отцепись от меня, ты… ты, отвратительная пиявка!

— Кажется, мы начали не с той ноги, дорогая. — Его локоть упирается мне в колени — адамантиновый⁴⁷, несокрушимый, — и он несет меня обратно в театр. Когда я выпрямляюсь, целясь ему в ухо, он легко ловит мой кулак и зажимает его в своей руке. — Позвольте нам начать все сначала. Я задам тебе вопрос, а ты ответишь. Больше никаких игр и лжи. — Он дергает меня за захваченную руку, и я падаю в его объятия. Его лицо, его зубы нависают слишком близко. Я отшатываюсь от него, но он все равно наклоняется ближе, так близко, что я вижу дождь на его ресницах и тени под глазами. — Никогда больше не убегай от меня, — дышит он, уже не улыбаясь, а смертельно серьезно.

Распахнув двери театра, он ставит меня на ноги.

Я тут же скрываюсь за одним из постаментов в фойе. Мраморный бюст прекрасной женщины смотрит мне вслед, прежде чем Михаль со зловещим грохотом закрывает двери и наступает полная темнота. Здесь нет свечей. Здесь нет света.

Паника впивается мне в горло.

Только не это.

— М-Михаль. — Мои пальцы вслепую ищут бюст, что-то, что поможет мне закрепиться в комнате. — Можем ли мы… можем ли мы… пожалуйста, зажечь…

Свет мгновенно вспыхивает слева от меня, освещая Михаля рядом со статуей в натуральную величину; эта статуя поднимает канделябр над своей сладострастной фигурой, полуодетая в струящиеся одежды из обсидиана. Михаль с любопытством наклоняет голову и задувает спичку в своей руке.

— Ты боишься темноты, Селия Трамбле?

— Нет. — Я тяжело выдыхаю, вглядываясь в высокие потолки и позолоченные грани комнаты. Дюжина других бюстов выстроилась вдоль стен внушительным полукругом. Королевская семья. Два в конце с большими кошачьими глазами кажутся остро знакомыми, как и тот, что прямо рядом со мной. Скульптор, должно быть, был отчасти ведьмой: ни один обычный художник не смог бы так точно

передать угрозу в глазах Михаля. Я снова поворачиваюсь к ее подобию. — Я же говорила вам — я не вампир, поэтому не могу видеть в темноте.

— И это все?

Мои пальцы соскальзывают с бюста, оставляя следы на ее пыльном лице.

— Да.

— Тогда почему у тебя сердце колотится?

— Это не…

Он мгновенно появляется передо мной и хватает мое запястье, его пальцы обвиваются вокруг него. Они прижимаются к дикому биению моего пульса.

— Я слышу его через всю комнату, питомец. Звук оглушительный. — Когда я застываю от его прикосновения, он наклоняет голову, и в его глазах вспыхивает неподдельный интерес. Опасный интерес. — Я чувствую запах адреналина и вижу, как расширились твои зрачки. Если это не темнота, которая тебя пугает…

— Это не так, — вмешиваюсь я.

— Должно быть, дело в чем-то другом, — заканчивает он, многозначительно вскидывая бровь. Его большой палец поглаживает полупрозрачную кожу моего запястья, и что-то пронзает меня до глубины души. — Если только это вовсе не страх? — шелковисто спрашивает он.

В ужасе я отдергиваю запястье, и оно без сопротивления проскальзывает сквозь его пальцы.

— Не говорите глупостей. Я просто… я не хочу связываться с призраками. Я даже не знаю, как это сделать. Что бы вы ни почувствовали, когда я появилась здесь, я не была тем, кто раздвинул вуаль между мирами. Я человек, богобоязненная христианка, которая верит в рай и ад и не имеет ни малейшего представления о жизни после смерти. Произошло ужасное недоразумение, — я бегаю вокруг него, не в силах выдержать завораживающего взгляда, — ужасное недоразумение.

— Интересно, их привлекают ваши эмоции? Может быть, это любая сильная эмоция?

Я встаю на цыпочки и выхватываю золотой канделябр из рук статуи.

— Это не имеет никакого отношения к моим эмоциям.

— Возможно, вам нужно подержать в руках личный предмет умершего, чтобы установить контакт.

Протискиваясь в зал, я зажигаю все свечи в пределах досягаемости. Где-то должен быть другой выход. Возможно, за кулисами.

— Я не могла держать в руках личные вещи каждого при… существа на том променаде. Их были десятки.

— Они говорили с тобой?

— Нет.

— Лгунья. — Он снова преграждает мне путь, и я не могу удержаться, чтобы не остановиться и не взглянуть на него. Здесь, в золотом свете театральных свечей, в обрамлении резных демонов вокруг сцены, он выглядит поистине потусторонним, как дух мщения или падший ангел. Как Ангел Смерти. Медленно выдыхая, он смотрит прямо в ответ, его черные глаза сужаются, словно я — головоломка, которую он не может решить. — Ты снова это делаешь, — наконец говорит он.

Я быстро отворачиваюсь.

— Что делаю?

— Романтизируешь кошмары.

Насмехаясь, я качаю головой на свои ботинки.

— Понятия не имею, что вы имеете в виду.

— Нет? Этот маленький блеск в твоих глазах не удивляет? — Холодный палец приподнимает мой подбородок, и я вынуждена снова поднять на него глаза. Его губы поджались в раздумье. — У тебя было такое же выражение лица, когда ты вошла в мой кабинет вчера, и еще раз, когда ты выходила из магазина мсье Марка, как будто ты никогда не видела ничего прекраснее часов с маятником или куска тилового шелка.