Алеф (CИ)

Глебов Виктор

– Слушаю.

– Это Кармин.

– Решил принять моё приглашение?

– Да. Я пригласил друзей.

– Так даже лучше.

– На какой день назначим встречу?

– Тебе удобно завтра?

– Думаю, да.

– Тогда я буду ждать вас на площади в семнадцать ноль-ноль.

– Почему мы всё время встречаемся там?

– Ну, где-то нужно.

– Ладно. Договорились.

Завершаю вызов. Сделан ещё один ход в нашей с Големом партии. Это игра, правила которой мне ещё не ясны, но, кажется, я начинаю чувствовать, к чему идёт дело. Ренегат ведёт себя не так, как предсказывал Стробов. Он не убил

Кармина, но сделал всё, чтобы мне захотелось с ним встретиться. И сам же организовал эту встречу. Покушение, предпринятое на охоте, выглядит в свете последних событий всё более невнятным. А объяснения Зои насчёт того, что она оказалась случайно допущенной к работе с Орфеем, не очень-то меня убедили. Кажется, против меня играет гораздо больше фигур, чем представлялось вначале. Что ж, мне тоже есть, чем ходить. Посмотрим, чья возьмёт. Хотя, кажется, для победы, важнее всего понять Голема, тем более что он, вроде, этого и добивается. Я мог бы обратиться за помощью к Зое, но, несмотря на наш с ней разговор по душам (есть ли душа у киборга?) сомневаюсь в её стопроцентной лояльности ко мне.

В офисе жарко, так что я снимаю пиджак. Это помогает, но совсем не по-осеннему яркое солнце светит в окно и припекает. Включаю кондиционер и опускаю жалюзи. Температура в кабинете постепенно нормализуется.

Мух в городе становится всё больше. Раньше мне казалось, что они вьются вокруг моего офиса, но теперь заметил, что проклятые насекомые распространились по всему мегаполису.

Я думал, что с наступлением холодов они исчезнут, но в Киберграде законы природы действуют, только если им позволяют. А небольшое вмешательство Голема в протокол виртуальности, по его словам, служило символом и должно было продержаться до Конца Света.

Каким-то образом мухи умудряются проникать в здание и летают по комнатам, как крошечные мультикоптеры. Я пытаюсь их игнорировать, но привыкнуть к назойливому жужжанию не могу.

– Господин Кармин, - звучит в интеркоме голос секретарши, - звонит мсье Этель, хочет с вами поговорить.

– Соединяй, - отвечаю я, поднимая трубку.

Раздаётся щелчок, и знакомый голос произносит:

– Господин Кармин?

– Да, я слушаю.

– Мне бы хотелось заказать у вас кое-что для своих друзей. Ваш запас диковинок ещё не иссяк?

Хотел бы я, как прежде, ответить «да».

– Зависит от того, чего хотят ваши друзья, мсье Этель.

– Они доверились моему вкусу, а я перепоручаю это дело вам. Если вы не против, конечно.

– Нет-нет, мсье Этель, - начинаю лихорадочно соображать, где раздобыть нескольких занимательных уродцев.
– Я постараюсь подобрать вам что-нибудь.

В трудные времена следует радоваться каждому клиенту и заказу.

– Хорошо. Через три дня я буду в Киберграде по делам и заеду к вам в офис. К этому времени вы успеете всё организовать?

– Постараюсь.

– Тогда до скорой встречи, господин Кармин.

– Всего доброго.

Разъединившись, обдумываю возникшую проблему. Новых поступлений не предвидится. Во всяком случае, никаких эксклюзивов. Сам я родить, к сожалению, не могу. Что же остаётся? Сжульничать? Смоделировать уродца и подделать сертификат? Нет, если подлог вскроется, скандал уничтожит репутацию фирмы навсегда. Такое в виртуальности не прощают.

Набираю номер Олега, чтобы посоветоваться.

– Алло?

– Это я.

– Привет.

Что стряслось?

Вкратце объясняю ему проблему.

– Понятия не имею, где их взять, - признаётся, выслушав меня, Олег. Затем, помолчав, добавляет: - А помнишь, что ты говорил мне о тяжёлых временах?

Разумеется, он имеет в виду чёрный рынок. Но пока связей нет, а образцы нужны через три дня. Я говорю об этом Олегу.

– Откажись от заказа, - советует он.

– Нельзя остаться на плаву, не удовлетворяя требования клиентов. Если мы откажемся, об этом тут же станет известно, и конкуренты отожмут наших покупателей.

– А у них что, положение лучше нашего?

– Я не хочу давать им даже шанса.

– Извини, но ничем не могу помочь, - сочувственно говорит Олег.
– Ты же знаешь, я и раньше понятия не имел, откуда ты берёшь всех этих мертвецов. Моё дело - охранные системы.

Мы прощаемся. Конечно, я особо и не рассчитывал на Олега. Этот звонок был жестом отчаяния. Теперь мне за него стыдно.

Я чувствую себя растерянным и беспомощным. Это длится почти минуту. Затем я отчётливо осознаю необходимость реальных действий на поприще теневой экономики. Думаю, Олег тоже понял, что тянуть дольше нельзя - мы на грани.

Время поставило нашу фирму перед жёсткой необходимостью, не оставив ни одной лазейки. Остаться на легальном рынке мы можем только с заводом животных, но это совершенно несерьёзно - не после того успеха, который сопутствовал нам все эти годы. Мы создали этот бизнес, и должны удержаться в нём любой ценой.

Чёрный рынок…

По правде говоря, никаких непосредственных связей с миром контрабандистов я не имею, и поэтому рассчитываю, в первую очередь, на помощь заинтересованных лиц - наших же клиентов, некоторые из которых занимают весьма высокие посты в правительствах тех стран, доступ на рынок которых теперь закрыт. Собственно, я даже не просто рассчитываю на них, а практически уповаю, ибо другой возможности наладить дело не вижу.

Однако нельзя просто взять и попросить: бизнесмен не должен выглядеть зависимым, это делает его беспомощным. Нужно, чтобы они сами захотели помочь, чтобы уговаривали меня пренебречь моралью и законопослушностью. О, я бы дорого взял за своё падение. Впрочем, вряд ли наши клиенты сильно заблуждаются насчёт моих нравственных устоев. Тем не менее, спектакль должен свершиться.

Я понимаю, что ошибался, опасаясь отказать покупателям. Эта мысль приходит ко мне в виде озарения. Не нужно пытаться угождать - напротив, надо лишить клиентов вожделенных уродцев. Тогда они будут гореть нетерпением, и это заставит их обратиться в более мелкие фирмы, но те, конечно, либо давно прогорели (Олег прав: они не могут остаться на плаву, если мы тонем), либо быстро расточат свои запасы.

И тогда люди будут вынуждены снова прийти ко мне. И я приму их (разумеется, как же иначе) и буду сочувствовать им и с печалью говорить о трудностях и препятствиях, которые роковым и непредвиденным образом мешают мне служить удовлетворению прихотей человечества и не позволяют доставлять людям радость. И вместе мы проклянём ханжеские правительства и бюрократию, святош, морализаторов и поборников социальных движений. И, дав выход возмущению, вернёмся к насущному и задумаемся о будущем. И, возможно, в чью-то наиболее нетерпеливую и страстную голову придёт шальная мысль, и тогда прозвучит вопрос: