Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

нейшего журнала. «Новый путь» считался вообще какой-

то копилкой курьезов в нашей журналистике. Только

духовные круги серьезно интересовались религиозно-фило­

софской стороной журнала, да из среды молодежи посто-

201

янно

приходили сочувственные весточки; все «серьезное»

и веское или игнорировало «этих полусумасшедших»,

или старалось их литературно изолировать, как заражен­

ный элемент (эти старания в конце концов подрезали

журнал). Стихи Блока были прямо на руку этим спаса­

телям: какие-то «совершенно непонятные» стихи, бог

весть о ч е м , — какая-то Дева, Заря, Купина, какой-то

Дух... большие буквы...

Признаюсь, никоим образом не ожидал я тогда, что

пройдет всего четыре-пять лет — и Блок, после «Балаган­

чика», станет популярным, а там вскоре и «знамени­

тостью». Популярность его в молодежи стала обозна­

чаться еще раньше. Но правда, что «Балаганчик», так

же как и вся социальная сторона Блока наметились и

развернулись уже позже; в эпоху «Прекрасной Дамы»

даже трудно было их предвидеть. И я продолжаю ду­

мать, я надеюсь, что стихи его дебюта, так же как

и все стихи его первой книжки, остаются и до сих пор

мало популярными...

Характерно, что во всей огромной переписке со мной

Брюсова тех годов (1902—1904 гг.) я встречаю только

одну строчку о Блоке — и какую? «Блока з н а ю , — пишет

он осенью 1902 г о д а , — он из мира Соловьевых. Он — не

поэт». Правда, что вскоре, при личном свидании, по про­

чтении стихотворений «Я, отрок, зажигаю свечи...» и

«Когда святого забвения...», этот краткий и столь без­

апелляционный приговор был взят обратно. А весной

1903 года, когда мы с Брюсовым ехали вместе из Петер­

бурга в Москву, вскоре после мартовской книжки, у не­

го сложились ночью, под стук поезда, эти превосходные

стихи (карандашная запись которых до сих пор хранит­

ся у меня):

Они Ее видят! Они Ее слышат!

С Невестой Жених в озаренном дворце...

Железные болты сорвать бы! сломать бы!..

(Напечатано в сборнике «Urbi et Orbi» под заглавием:

«Младшим» 10).

Следующая серия стихов Блока была напечатана уже

в 1904 году, в июньской книжке — последней, редактиро­

ванной мною. Всего было подобрано двенадцать стихотво­

рений, но три из них зачеркнуты цензурой, и в печати

появилось только девять 11. <...>

202

Я не помню в тогдашней критике сколько-нибудь яр­

ких отзывов о дебютных стихах Блока. Впрочем, кому

было

бы и написать такой отзыв? Скабичевскому? Ми­

хайловскому? М. Протопопову? А. Б. (Ангелу Богдано­

вичу) из «Мира божьего»? «На первых ролях» были

тогда все вышеупомянутые «силы». В беглом же газет­

ном обстреле, которому постоянно подвергался «Новый

путь», летела, вероятно, шрапнель и на этот вновь наме­

тившийся «квадрат» 12. Стихи Блока ведь еще несколько

лет потом пугали газетных ценителей — так же как

после 1907 года стали умилять их... В не лишенных

остроумия пародийных фельетонах Буренина того вре­

мени появлялся, во всяком случае, в нашей «новопутей-

ской» компании поэт Блох вместе с философом Мисти­

цизмом Мистицизмовичем Миквой (Вас. Вас. Розанов).

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ

ВОСПОМИНАНИЯ

ОБ АЛЕКСАНДРЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ БЛОКЕ

I

ЭПОХА ДО ПЕРВОЙ ВСТРЕЧИ

Воспоминания об А. А. Блоке далеко простираются

вспять, предваряя годы знакомства. Первую весть о бы­

тии А. А. я имею от C. М. Соловьева * в 1898, не то в

1897 году. Я узнаю, что родственник С. М. Соловьева,

тогда еще мальчик, Саша Блок, гимназист, пишет, как

все мы, стихи и увлекается театром. В те годы я, тоже

гимназист, был ласково принят в гостеприимном доме

покойного М. С. Соловьева, брата Влад. Соловьева. Свое­

образные отношения складывались тогда между мной и

семьей Соловьевых. Я, юноша шестнадцати — семнадцати

лот, дружил и с мальчиком Сережей, и с его родителями —

С. М. и О. М. Соловьевыми. О. М., художница и пере­

водчица, чуткой душой соединяла интересы к искусству

с интересами религиозно-философскими, тогда столь не

модными. Она любила английских прерафаэлитов, Фета,

тогда начинающего Бальмонта, переводила Рескина,

выписывала журнал «Студио», восхищалась стихотворе­

ниями Верлена и драмами Метерлинка. Она же и позна­

комила меня с поэзией Верлена и Уайльда, Бодлера и с

Ницше. М. С. Соловьев относился сдержаннее к этим

веяниям в искусстве, высоко ценя классиков и прозорли­

во выделяя все, действительно ищущее и талантливое.

Среди московских эстетов уходящего поколения он счи­

тался арбитром, не разделяя насмешек их по адресу к

едва пробивающимся течениям иных доктрин. Он первый