Александр Грозный. Исчадия Ада
Шрифт:
Варлаам перекрестился.
— Пошли за мной, братья, — сказал он.
Восставшие из гробов выжидательно смотрели на Саньку.
— Ступайте, — сказал он и почему-то добавил, — и живите.
Бывшие покойники ловко повылазили из гробов, спустившись с невысоких постаментов, и поспешили за игумном. Санька стоял, и оторопело пропускал воскресших мимо себя, разглядывая их совершенно живую плоть и слыша живое дыхание.
— Ни хрена себе, — подумал Санька. — Кому сказать, не поверят.
И тут же додумал:
— А кому тут скажешь? О чём? И, главное, зачем?
Санька пожал плечами.
— Хотя, кто-то,
— Рать, собранная тобой, сражаться станет, — сказал Варлаам. — Люди русские. Все встанут. Ты думаешь, главная беда в том, что оборотни и иная нечисть на нашу землю придут? Это не беда, а пол беды. Главная беда в том, что тёмные маги придут, и души людские опоганят. Разлад и раскол меж умами устроят. Зачем, ты думаешь, эти маги тёмную силу призвали в виде оборотней? Да, чтобы нас на них отвлечь. Не получается у них сломать наши традиции мирные и лишить веры в добро и любовь человеческие. Не пускаем мы их сюда. Цари не пускают, церковь не пускает. Претят им тут корни пускать и умы людские поганить. Вот они и сподобились призвать нечистого.
— Так и что дальше делать станем?
— Что делали, то и продолжим делать. Ты рать собирай. Вновь обретшие жизнь, помогать тебе станут. Сила у них большая и дух крепкий. За ними рать большая соберётся. Оборотни ведь не одни придут. Как ты свою нежить отправил в Константинополь под личиной воев, так и те придут в обличии людском со своими людскими ордами. Сам ведь знаешь, не так уж и много тёмной нежити осталось у тёмных магов. Извели. А потому, жди орды обычных человеков, одурманенных глумливой похотью, алчностью и ненавистью ко всему русскому.
Санька впервые услышал слово «русский». Слово «Русь» употреблялось часто, особенно в письмах царей, в титуловании, а термина «русский», Александр не слышал.
— А что это за слово такое — «русский»? Что оно означает? Да и слово «Русь»… Почему «Русь»? Что оно значит?
Варлаам пожевал губами усы и бороду, поморщился и сказал:
— Русь — светлый, значит. Так не мы сторону свою прозвали, а персы и татары. Про Белую Русь слышал? Ах, да… Прости… Ну как тебе не слышать, ежели ты царь Белой Руси. Прости, государь. Так вот это масло-масляное. Русь — «белый» или «светлый» с персидского переводится. Место сие под десницей Бога испокон веков. И не смогут тёмные силы его завоевать, пока здесь Светлые Князья рождаются, что щитят землю Русскую.
[1] Евангелие от Луки.
[2] Somnus на латыни — «сон», а ambulo означает «ходить» или «передвигаться». Сомнамбулами называют людей, которые во сне двигаются так, будто они бодрствуют.
Глава 13
Царь Александр гостить у старцев Кириллового монастыря не стал. Провёл ночь во всенощном бдении и уже не следующий день вместе со своими вновь обретёнными помощниками тронулся в обратный путь. Старцы выслали в сторону Вологды гонцов и гарантировали, что и там встретят царя по чину. Да и сам Александр, решив пройти Русь поперёк, и собрать столько праведных душ, сколько восстанут, раз уж представилась такая оказия.
— Когда
А поэтому он сразу облачил вновь «призванных» им бывших монахов в свою броню и вооружил своим зачарованным оружием. Санька, когда утром его отряд облачился и выстроился на предпоходный смотр, почувствовал, что вчерашние воскресшие праведники сейчас имели вид настолько бравый, что куда там до них Илье Муромцу.
— Мощно выглядят бывшие нетленные мощи старцев, — подумал Санька осматривая своё воинство, и отмечая, что каламбур получился занятный.
В ночных молитвах он немного отошёл от вчерашнего шока и сегодня смотрел на свои новые способности философски, лишь время от времени вздыхая, вспоминая, как из гробов поднимались высохшие фигуры. Сегодня мощи совсем не казались мощами, а вполне себе выглядели дебелыми умудрёнными прожитыми годами возрастными воинами. Они были суровы на вид, но позволяли и улыбаться, что-то обсуждая между собой. Да-да! Они беседовали и друг с другом, и с Кирилловскими монахами и старцами. Некоторые даже нашли своих родичей. А воскресший последний игумен долго о чём-то шептался с Варлаамом.
Это больше всего, поначалу, нервировало Александра. Ну как? Только что были мёртвыми, а теперь вели себя живее всех живых.
Пришлось Саньке послать Марту с кикиморками за лошадьми, сбруей, телегами и одеждами для будущего призыва, кои были сразу доставлены и размещены лагерем под Вологдой.
Благодаря силе, приданной Санькой и лошадям, и людям до Никольского Торжка добрались за пару часов. Сие поселение имело небольшую часовеньку и приличное кладбище, на котором Александр провел обряд призыва праведников, а потом с трепетом в душе наблюдал, как могилы, прикрытые надгробиями, разверзлись и из них выбирались бывшие мертвяки, быстро превращавшиеся во вполне себе живых человеков.
Обряд призыва сопровождался пениями и молитвами священников и монахов Кирилловского монастыря, отправившиеся в поход вместе с Александром.
Снова служили молебен, но отправились в путь сразу после него. Солнце ещё даже не дошло до зенита, путь был не короток, а все сопровождающие царя чувствовали себя возвышенно и полными такой силы, что готовы были идти, идти и идти.
Тут проявились слова Варлаама о том, что восстанут лишь праведники. Таких оказалось в Торжке лишь пятеро. И молва о том побежала впереди царской процессии. Подтверждались слова писания о том, что восстанут праведники и они восстали.
Санька тоже чувствовал себя возвышенно. Так он себя ещё никогда не ощущал. Да, ему, в общем-то, сон в последние годы не требовался. При необходимости он мог бдеть столько, сколько было необходимо. Но сейчас его наполнили совсем другие потоки. С каждым восставшим из мёртвых он словно обретал новое тело, такое же сильное, как и его собственное. Поначалу он наполнял мощи живительной силой, а после новое тело было способно питать его. Да так питать, что — о-го-го! Но сейчас Санька в этом потребность не ощущал и потому лишь удивлялся. А ещё, Санька заметил это во время полунощной молитвы в Вологде, ему показалось, что расширилась его ноосфера и, в частности, стал чётче просматриваться в ней его путь из «того» мира в «этот».