Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей
Шрифт:
На примере празднования юбилеев правления царя-освободителя и реформ 1860-х гг. во второй половине XIX в. видно, что либеральная общественность использовала названные юбилеи для мобилизации своих единомышленников как напоминание власти о необходимости продолжения либеральных преобразований. Востребованность символического потенциала юбилейных церемоний консерваторами объясняется их желанием продемонстрировать ценность и «укорененность» в русской жизни «православия, самодержавия и народности», дать свою оценку внутриполитической ситуации, предостеречь от «пагубных влияний» власть и общество, а также обозначить круг «врагов» империи в текущий период ее развития.
Марина Витухновская-Кауппала.
«ОН СНОВА С НАМИ!»: АЛЕКСАНДР II В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ ФИННОВ В НАЧАЛЕ XX в.
Роль Александра II в истории становления финского национального государства трудно переоценить. Уже начало царствования будущего царя-освободителя, совпавшее с поражением России в Крымской войне, стало переломным событием
С именем Александра II связан ряд успешных реформ в экономике и политической жизни Финляндии. Отмена ограничений на лесопиление в 1861 г. вкупе с разрешением на строительство паровых лесопилок предопределили бурное развитие деревообрабатывающей промышленности{663}. Это, в свой черед, дало толчок развитию сельского хозяйства, поскольку продажа деловой древесины стала в Финляндии источником доходов крестьян. У них появился отсутствовавший ранее стартовый капитал для модернизации сельского хозяйства, которое, в свою очередь, стимулировало модернизацию в других областях экономики. Развитие лесопереработки обусловило возникновение бумагоделательной промышленности, а резко возросший из-за этого объем грузоперевозок повлек за собой развитие транспорта. Следствием либеральных реформ в Финляндии стало развитие сети железных дорог и шоссе, умножение числа банков (первый банк был открыт в 1862 г.), введение собственной валюты (в 1865 г.), переход к золотому денежному обращению (в 1879 г.){664}. Специалист по теориям развития Дитер Сенгхааз в своем классическом труде «Учиться у Европы» характеризовал финляндский путь в XIX и XX вв. как наиболее яркий пример «скандинавского пути развития», предполагающего сопротивление тенденции к периферизации{665}. Ядром финляндского «экономического чуда» Сенгхааз считал удачное соединение лесного и сельского хозяйства.
Программа модернизации Великого княжества, инициированная новым государем, включала в себя создание системы народных волостных школ, получавших поддержку из государственной казны. Окончательный переход к системе народных школ был одобрен Александром II в 1866 г.{666} В 1872 г. была осуществлена школьная реформа, создавшая ту систему школьного образования, которая сохранялась в Финляндии до 1960-х гг.{667} При правлении Александра II произошли и принципиальные изменения в общественном климате Великого княжества. Деятели подспудно созревавшего гражданского общества, сформировавшегося национального движения получили поддержку, цензура стала более мягкой. Вершиной и одновременно символическим выражением этого процесса стало возвращение одного из виднейших фенноманов Йохана Вильгельма Снельмана на должность профессора университета (1856), а чуть позже (1863) — его назначение на должность сенатора и начальника финансовой комиссии Сената. Чуть раньше два сенатора, наиболее видные приверженцы консервативных идей, Ларе Габриель фон Гартман и Казимир фон Коттен, были отправлены в отставку. В 1868 г. были вновь легализованы упраздненные в 1852 г. студенческие землячества, традиционно бывшие носителями национальных и протестных политических идей{668}.
В обострившейся борьбе между финским и шведским языком, развернувшейся в Финляндии начиная с 1860-х гг., русская власть встала на сторону фенноманов. Идеи Снельмана и его единомышленников заключались в том, что шведский язык должен был уступить свои ведущие позиции финскому. В 1863 г. Снельман добился подписания Александром II манифеста о финском языке. В соответствии с этим поистине эпохальным документом финский язык следовало постепенно вводить в официальное делопроизводство, в результате чего после 20-летнего переходного периода он должен был получить официальный статус наряду со шведским{669}. Так, при помощи царя финский национализм одержал серьезную победу. Финский язык стал теснить шведский «на всех фронтах»: именно во время правления Александра II, в 1858 г., была создана первая средняя школа с обучением на финском языке (это был лицей в Ювяскюля, его создателем был врач Вольмар Шильдт){670}, были защищены первые диссертации на финском языке (первая — в 1858 г.), расширился круг финских газет (уже в 1870-е гг. число финских газет сравнялось со шведоязычными), расцвела финноязычная литература. В 1872 г. был основан Финский национальный театр.
Наибольшую благодарность финнов царь снискал тем, что после более чем пятидесяти лет перерыва позволил возобновить деятельность финляндского сословного парламента — сейма [41] . Решение о созыве сейма, которого так ждали в Финляндии, далось Александру II нелегко, оно несколько раз откладывалось, в том числе и по причине Польского восстания, начавшегося в январе 1863 г. Однако стремление к стабилизации ситуации в стране, как и желание «наградить» лояльных финнов в противовес бунтующим полякам, привело к решению о созыве этого представительного собрания. В сентябре 1863 г. царь лично открыл первое заседание речью на французском языке, в которой сказал: «Вам, представителям Великого княжества, с достоинством, умеренностью и спокойствием в суждениях предстоит доказать, что в руках народа мудрого, готового действовать заодно с государем, с практическим смыслом для развития своего благосостояния, либеральные учреждения не только не опасны, но составляют залог порядка и благоденствия» {671} . Фактически созыв 1863 г. означал начало функционирования четырехпалатного сословного парламента Финляндии, ибо предыдущий сейм 1809 г. был скорее чрезвычайным собранием сословий, а не созывом регулярно собиравшегося парламента страны.
41
Предыдущий созыв сейма был осуществлен еще при Александре I, в 1809 г., когда Финляндия была еще не официально присоединенной к России, а оккупированной территорией.
Визит Александра в Финляндию на открытие сейма был обставлен весьма пышно, празднества длились несколько дней, царя сопровождали многочисленные члены императорской фамилии и высшие государственные деятели, состоялся парад, торжества завершились балом. Царь посетил бывшую фрейлину и одну из богатейших вдов петербургского света Аврору Карамзину (урожденную Шернваль), в финском поместье которой была устроена царская охота {672} .
По мнению финских исследователей, созыв сейма 1863–1864 гг. [42] имел для Финляндии прежде всего знаковое и символическое значение. Регламентация деятельности, периодичность созыва и, главное, сфера компетенции сейма были определены лишь несколькими годами позже. Регулярно сейм начал собираться с 1865 г., указ о принятии сеймового устройства был дан лишь в 1867 г., а окончательный документ с регламентацией работы сейма (в том числе и периодичности его работы) был издан в 1869 г. {673} В речи императора также не содержалось никаких «прорывных» заявлений, которые могли бы дать надежду на то, что сейм превратится в полноценный законодательный орган. Этого и не случилось. Как отмечает крупнейший специалист по истории Финляндии Матти Клинге, «его (сейма. — М.В.) конституционная власть была сама по себе небольшой, однако его действительное значение зависело от его морального авторитета, умения и символической власти. Существование сейма… давало народу национальное самосознание» {674} .
42
Заседания сейма длились с 15 сентября 1863 г. по 15 апреля 1864 г.
Это последнее замечание Клинге о влиянии сейма на становление национального самосознания финнов является ключом к пониманию как всей ситуации 1860–1870-х гг. в Финляндии, так и особенного отношения к Александру II, которое сложилось в крае. Начиная с 1820-х гг. в Великом княжестве шел процесс национального становления, и именно к середине XIX в., к началу царствования царя-освободиеля, этот процесс достиг своего апогея. Деятели так называемого второго национального пробуждения, которых, собственно, и следует считать создателями финской национальной общности и государственности, вели себя все более активно, идеи национализма расходились, как круги по воде, охватывая все более широкие слои населения. Наконец, именно в начале 1860-х гг., как доказал Осмо Юссила, произошло оформление идеи финской государственности в сознании элиты края. Юссила указывает даже точный год — 1861, называя его «чудесным годом» финской истории. «Чудесность» этого года заключалась, впрочем, лишь в том, что именно тогда развернулась широкая общественная дискуссия о государственном статусе Финляндии, спровоцированная статьей Ю.Ф. Пальмена и рецензией на нее Й.В. Снельмана. В итоге был достигнут консенсус: Финляндия была государством не только в 1861 г., но и являлась таковым уже в 1809 г., в момент ее присоединения к России {675} . Так сложилась концепция финского государства, легшая в основу так называемой теории унии, сформулированной уже в 1880-х гг. политиком Лео Мехелином [43] . Именно эта концепция и борьба за так называемую финскую конституцию (под которой понимались шведские законы, принятые до присоединения Финляндии к России) [44] привели, с одной стороны, к рождению финской нации, а с другой — ко все углублявшемуся конфликту между метрополией и Великим княжеством.
43
Теория унии — учение, в соответствии с которым Александр I при присоединении Финляндии заключил с ней «персональную унию» о союзнических отношениях, и таким образом Финляндия по Фридрихсгамскому мирному договору стала отдельным государством со своей формой правления. Объединяла Финляндию и Россию по этой концепции только власть единого «принципала», царя, который был одновременно русским императором и финским великим князем.
44
Юссила указывает, что финскими конституциями называли законы Густава III — Форма правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. (Юссила О. Великое княжество Финляндское. С. 280).
Таким образом, открытие сейма в 1863 г. совпало с подъемом в Финляндии национальной мобилизации. Конечно, здесь мы видим не просто совпадение во времени двух процессов, но также их взаимовлияние и взаимообогащение. Нельзя забывать, что финское национальное пробуждение, равно как и модернизация Финляндии, были подготовлены всем предшествующим периодом развития Великого княжества, и в дальнейшем модернизационные процессы ускоряли формирование финской нации. Реформы, предложенные Александром II, легли на подготовленную почву и стали катализатором сепаратистских процессов. Император, который ставил своей целью никак не отделение, а, наоборот, более тесную интеграцию окраины и метрополии, добился прямо противоположных результатов. Именно поэтому и, несомненно, вопреки намерениям самого Александра II он остался в исторической памяти финнов как правитель, поддерживавший их конституционные права и охранявший их особую государственность.
Сложившееся в Финляндии отношение к царю Матти Клинге назвал «культом Александра II». Исследователь констатирует: «Настоящее поклонение Александру II существовало в Финляндии как при его жизни, так и после его преждевременной смерти. Еще современники Александра заметили, что императором восхищались заметно больше в Финляндии, чем в России, не говоря уже о Польше… Для либералов он был монархом, даровавшим сейм и парламентаризм, для фенноманов — императором, подписавшим рескрипт о финском языке, а для всех — государем, в период правления которого Финляндия не только развивалась экономически и культурно, но также превратилась в современную нацию и государство»{676}.