Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей
Шрифт:
Одним из ярких событий в зауральской провинции, приуроченных к годовщине престолонаследия монарха, стала подготовка к открытию первого университета в Сибири в городе Томске. 26 и 27 августа 1880 г. прошли торжества, посвященные двум праздникам — празднованию дня коронования Александра II и закладке университетского главного корпуса. Подготовка к памятному для Сибири событию началась заранее. Высочайше учрежденный Строительный комитет заблаговременно известил об этом торжестве все высшие учебные и ученые учреждения России, все города Томской губернии, Восточной и Западной Сибири. В ответ на это извещение от некоторых сибирских городов были получены уведомления о присылке своих депутатов на общий сибирский праздник, от других — письменные адресы и телеграммы. Из Красноярска, Минусинска, Бийска, Барнаула прибыли на праздник городские главы. От Омска в качестве представителя учебного ведомства Западной Сибири присутствовал главный инспектор училищ Н.Я. Максимов, от учебного ведомства Восточной Сибири — инспектор училищ Енисейской губернии А.С. Елененев{607}.
Для церемонии закладки и торжественного акта на месте сооружаемого главного университетского корпуса был возведен временный крытый павильон для защиты от дождя, способный вместить не менее 2–3 тысяч человек. На одной стороне павильона стояла кафедра, напротив нее был помещен портрет Александра II, окруженный гирляндами живых цветов. Здесь же были развешаны планы университетских зданий. Колонны и карнизы павильона были украшены гирляндами зелени и цветов. Над местом постройки были водружены на длинных шестах флаги. Городской парк в университетской роще украшали более пяти тысяч разноцветных фонарей{608}. 26 августа с утра в главном соборе города прошла торжественная литургия и был совершен молебен с коленопреклонением за здравие и долгоденствие царя, потом был проведен крестный ход в университетскую рощу в сопровождении громадной толпы народа. После молебствия и освящения места епископом был заложен первый камень с памятной доской на месте будущего университета{609}. На торжественном собрании присутствовали представители Строительного комитета, местная администрация, духовенство, почетные жители и гости города, воспитанники мужских и женских гимназий. Вечером были устроены народные гулянья, выступление церковного хора и военного оркестра; завершился первый день праздника фейерверком и балом в здании бывшего общественного собрания. 27 августа Томское городское общество устроило парадный обед, на который были приглашены «почетные и именитые» жители и гости Томска{610}.
В столице 19 февраля 1880 г. было объявлено выходным днем. Были организованы торжественный выход императора, парад военных полков, приветствие военных оркестров возле Зимнего дворца, салют, торжественная встреча с военными, представителями чиновничества, дворянства, купечества, воспитанницами женского института и женских гимназий{611}.
Неоднократно отмеченное стремление власти придать юбилейным церемониям характер единения монарха со своим народом зафиксировано и в обращении Государственного совета 19 февраля 1880 г.: «Гордое венценосным своим вождем, отечество с молитвой торжествует ныне 25-летие его царствования. Стекающиеся из всех концов обширной империи от всех сословий и обществ горячие заявления о неизменной преданности и благодарности Его Императорскому Величеству, сопровождаемые щедрыми пожертвованиями на богоугодные цели, свидетельствуют о беспредельной любви к монарху его верноподданных, желающих добрыми делами привлечь на его главу новые благословения. Учреждение училищ, облегчение обремененных и неимущих и призрение страждущих — вполне достойное чествование царя-освободителя»{612}.
Консервативная периодика разделяла правительственный замысел юбилея, о чем свидетельствует, например, стихотворение А.Н. Майкова, опубликованное в февральском номере «Русского вестника» за 1880 г.:
Ты, Государь, с твоим народом — Одна душа! Господь продли Твой век земной, да с каждым годом Крепчает мощь родной земли! Да просветляется в сознании И в заблудившихся умах То, что святится, как преданье, Как долг, как Божье указанье По всей Руси, во всех сердцах!{613}В этом же выпуске журнала читаем описание реакции населения столицы на появление императора на балконе Зимнего дворца, выходившего на плац-парадную площадку, и исполнение оркестром гимна «Боже, царя храни!»: «Раздалось такое восторженное “ура”, что оно мгновенно заглушило звуки колоссального соединенного оркестра. Войска, при виде своего верховного вождя, милостиво благодарившего своих доблестных воинов за приветствие, пришли в энтузиазм. Всякое видимое различие служебное исчезло. Офицеры и солдаты смешались в одном чувстве благоговейного восторга. Крики “ура” не умолкали. Каски и кепи бросались вверх, но особое великое значение придавал этой сцене неподдельный восторг, исходивший из народных масс, покрывавших площадь. Двадцать минут продолжалась эта по истине всенародная овация царю-освободителю»{614}.
Умеренно-либеральный еженедельный журнал «Всемирная иллюстрация» в январе 1881 г. (ровно за два месяца до убийства Александра II), подводя итоги прошедшего года, писал: «Торжественное празднование 25-летнего юбилея царствования государя императора показало, как прочна связь верховной власти с народом и как малочисленны противники нормального развития общества»{615}.
Несмотря на усилия власти, направленные на демонстрацию уверенности монарха и презентацию народной его поддержки, многие современники отмечали атмосферу тревоги в связи с ожиданием новых террористических актов, обращали внимание на замкнутый характер юбилейной церемонии. Попечитель Казанского университета П.Д. Шестаков вспоминал о том, что после 5 февраля (взрыва в Зимнем дворце) по Казани ходили «сильные, настойчивые» слухи о намерении социалистов прибегнуть к поджогам учебных заведений, о готовящихся взрывах кафедрального собора и университета, назначенных на 19 февраля{616}.
Опасались и новых покушений на жизнь царя. «На душе у всех было тяжело. Вблизи от Белой залы, все знали, тихо умирала в это время императрица, верная спутница царя-юбиляра в это истекшее 25-летие. А когда государь, обратившись к представителям войска, сказал: когда меня не будет, я надеюсь, что вы так же верно будете служить моему сыну, — у многих выступили на глаза слезы, у всех стеснилось больно и очень больно сердце, и невольно все взоры устремились на стоявшего рядом возле государя его наследника… Оба приветствия — от Государственного совета, прочитанное великим князем Константином Николаевичем, и от сената — были прекрасно изложены, и в ответ на каждое из них государь после благодарности выразил надежду, что скоро окончатся печальные дни… Увы, нам всем было грустно потому, что этой надежды на скорый конец этих беспорядков мы не испытывали», — вспоминал известный консерватор В.П. Мещерский{617}. О «грустном» праздновании юбилея упоминал в своих записках славянофил А.И. Кошелев: «Народ и значительная часть интеллигенции любили государя, были ему благодарны за освобождение крепостных людей и другие его реформы, но вместе с тем все чувствовали, что дела шли не так, как следовало, и все были более или менее не довольны. Надежды, возлагавшиеся на верховную комиссию и особенно на ее начальника, животворно действовали на население и на общественное мнение страны; но все чего-то ждали и еще более опасались»{618}.
Тревога ощущалась и в публичных выступлениях представителей власти и церкви на юбилейных мероприятиях. В обращении Сената, в частности, говорилось: «Временная потребность принятия чрезвычайных мер к искоренению ненавистной для всей России горсти крамольников не поколебала веры царя в преданности престола народу русскому. Россия сильна любовью царя и непоколебимой преданностью своему народу»{619}. Драматичность текущего момента осознавалась не только в столице, но и в провинции. Типична в этом смысле речь архимандрита Митрофана 19 февраля 1880 г. на торжественном собрании Переславской городской думы (Владимирская губерния). Перечислив все реформы, которыми отмечен «широковетвистый и роскошно-цветистый» 25-летний период царствования, священнослужитель сделал акцент на «тяжести креста такого царствования», омраченного «происками убийц», и в соответствии с традициями царственных юбилеев призвал трудом, добросовестным исполнением закона и молитвой поддержать «обожаемого отца своего, венценосного монарха»{620}.
Многочисленные описания официального празднования 19 февраля 1880 г. позволяют, вслед за К.Н. Цимбаевым, определить этот юбилей как военно-религиозное торжество{621}. Главными атрибутами юбилея были символы самодержавной власти: герб, национальные флаги, громадный щит с вензелями государя и медальонами, на которых были указаны года важнейших событий этого царствования. В праздновании юбилея принимали активное участие церковь (проведение литургии и молебствий в храмах), армия (парад, военный оркестр и хор).
Отношение общественного мнения к юбилею достаточно определенно проявлялось в номинациях юбиляра и перечне его заслуг перед подданными. В хвалебных отзывах о 25-летнем царствовании императора консервативная пресса именовала его «хозяином Русской земли», «державным преобразователем», «обновителем народной и государственной жизни»{622}. Консерваторы подчеркивали высоконравственный облик императора, которому были присущи «истинно русские черты»: милосердие, «долготерпие», самоотвержение и смирение перед Богом. С точки зрения сотрудников М.Н. Каткова, Александр II как поборник справедливости и гуманности встал на путь преобразований не в угоду собственным интересам, а по велению Божьего промысла. Главным его подвигом было снятие многовекового гнета с крепостных крестьян. Именно отмена крепостного права стала началом других преобразований, среди которых консерваторы выделяли судебную реформу, образование земских учреждений, реорганизацию армии, глубокое и существенное преобразование школы. Консервативные публицисты, с одной стороны, возвеличивали деяния императора, обозначая их как «великие дела», а с другой стороны, называли их «тяжким бременем» царской власти{623}. По их мнению, после преобразований Александра II в обществе активизировались революционные идеи и дух отрицания, начались брожение и крамола{624}. Только благодаря самодержавной власти и народной любви к монарху Россия смогла остаться единым и сильным государством.