Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи

Коллектив авторов

Отношение к людям с таким пятном в биографии можно увидеть на примере ленинградских коллег А.И. Шокина. В 1935 году инженеры завода «Электроприбор» Разумов и Позерн с молодым специалистом Г.А. Титовым отправились в длительную командировку в Германию, Англию и США (все на ту же «Сперри»), а в конце тридцатых (в 38-м или 39-м) первые двое были арестованы. Другой пример из жизни конструктора ракетнокосмической техники – Владимира Павловича Бармина, – одного из коллег А.И., с кем ему довелось провести много дней на полигоне в Тюра-Таме. Бармин в те годы работал на «Компрессоре», совсем неподалеку от НИИ-10 и 205-го завода, и в 1936 году в составе большой группы инженеров с разных заводов страны тоже был послан Орджоникидзе в Соединенные Штаты. Почти все члены этой группы были потом репрессированы, а Бармина от ареста спасли связи в НКВД, оставшиеся со времени создания холодильной машины для Мавзолея.

А.И. Шокин вспоминал, как и он был вызван (может

быть, доставлен, неизвестно) на Лубянку в одну из ночей [163] . Он шел по коридору, в котором сидели многочисленные подследственные, слышал крики допрашиваемых, доносившиеся из-за дверей, и мысленно прощался со свободой и жизнью. В кабинете, куда он пришел, следователь с татарской фамилией спросил его, знаком ли ему имярек. После утвердительного ответа протянул документ: «Читайте».

Это был донос на А.И., написанный человеком, на которого он сам, еще молодой и неопытный, никогда бы плохо не подумал, настолько тот всегда вел себя преданно и подобострастно. «Подхалим из подхалимов».

163

Рассказ приводится автором по памяти, и в нем, конечно, содержатся заметные неточности и неясности, но факт остается фактом.

– Можете не волноваться. Вам мы верим, и этого человека предупредили, что если он будет продолжать писать клевету на честных людей, то будет наказан сам. А вы будьте осмотрительнее в выборе работников, – сказал чекист и подписал пропуск.

Спустя много лет А.И. узнал, что после ХХ съезда этот следователь покончил с собой. «Видно много на нем было загубленных душ, а вот со мной обошлось», – заключил Александр Иванович свой рассказ об этом случае.

Работа продолжалась. Ее напряженность еще более усилилась после Финской кампании, проявившей слабые места армии и флота. Руководящие работники оборонных отраслей знали, что война не за горами. Правда, началась она много ранее того 1943 года, на который рассчитывали, строя планы создания новой техники и мощностей для ее производства. Несмотря на несомненные достижения в разработке ПУС и ПУАЗО и других приборов, их производство для нужд флота и армии оставалось узким местом. В приемном акте и заключительном протоколе испытаний по головному эсминцу проекта 7 «Гневному», подписанном 30.10.38, в качестве «крупнейших недостатков, понижающих тактико-технические качества корабля», отмечались непоставка МПУАЗО «Союз» для 76-мм орудий, торпедного автомата стрельбы, гидрофонов и другой спецаппаратуры, неудовлетворительная работа звукоподводной связи.

По сходным причинам вновь не удалось в мае 1940 года выдержать уже неоднократно переносившийся срок сдачи крейсера «Максим Горький» – задержали поставщики и наладчики новых систем управления артиллерийским огнем. Когда 25 октября 1940 года государственные испытания крейсера все же завершились, то в приемном акте и дополнительном протоколе среди основных недостатков признавались «неотработанность схем ПУС и МПУАЗО». Довести автоматику наводки зенитных орудий мешало то, что создатели пушек не справились с задачей управления ими с помощью силовых синхронно-следящих систем, т. е. сами орудия можно было наводить только вручную, по старинке совмещая стрелки на циферблатах [164] .

164

Решить эту задачу автоматической наводки электроприводом, управляемым от поста наводки удалось только после войны.

Не оставлялись попытки использовать зарубежный опыт. В.П. Терентьев в составе уже упоминавшейся комиссии адмирала Исакова был командирован в США, но в части артиллерии зенитного калибра и приборов управления стрельбой переговоры оказались безуспешными. Хотя возможность вести огонь, как по морским, так и по воздушным целям, у американских корабельных артиллерийских систем со 127-мм пушками позволяла кардинально разрешить проблему борьбы с самолетами. Важность, сложность и охраняемость этой системы была в то время такова, что на попытку разместить в США заказ на проектирование и постройку для нашего флота эсминцев с универсальной артиллерией, Морское министерство США ответило отказом.

В 1939—40 гг. появилась возможность ознакомиться с германским опытом, теперь в составе комиссии Тевосяна. Германия предложила купить недостроенный тяжелый крейсер «Лютцов», а также поставить вооружение с системами управления для советского легкого крейсера проекта-68 и тяжелого – проекта-69, находившихся в постройке.

Немецкие конструкторы добились впечатляющих результатов в борьбе с качкой, широко применяя гироскопическую технику для

стабилизации постов наводки и самих орудийных платформ. Для усиления работ по гироскопии, проводившихся в ОКБ завода-212 под руководством первого главного конструктора морских артиллерийских гироскопических систем, навигационных приборов и синхронных следящих систем, главк подключил к ним НИИ-10 и завод-205. В Москву был переведен один из лучших уже тогда специалистов В.И. Кузнецов. Его уговаривал переехать сам Тевосян, который к этому моменту уже почти покинул судостроительную промышленность, чтобы возглавить Наркомат черной металлургии. Еще один центр создания гироскопов позднее появился в Саратове, куда в 1941 г. был эвакуирован завод-205.

Стало меняться к лучшему положение с гидроакустикой. За счет унификации число типов гидроакустической аппаратуры, выпускаемых на заводе № 206, было сокращено с 15 до 8, наиболее отвечающих требованиям флота. Вкупе с другими упоминавшимися мероприятиями по совершенствованию организации конструкторских и технологических служб, усилению контроля качества это позволило заводу в 1939 году впервые выполнить плановое задание, а в 1940 году только за 9 месяцев выпустить 53 комплекта аппаратуры звукоподводной связи (ЗПС) и 64 шумопеленгатора. Улучшилось качество продукции: корабли стали получать доброкачественную аппаратуру.

Наконец в 1940 году здесь начался выпуск первых отечественных гидроакустических станций «Тамир-1» для малых противолодочных кораблей. Правда, по параметрам они сильно уступали английским и американским гидролокаторам, да и выпуск их был очень ограничен, но все же это было лучше, чем ничего. Была также создана система ЗПС для линкоров «Арктур M-VII» с дальностью действия до 70 кабельтовых.

Принципиально новой аппаратурой для вооружения кораблей, которой в предвоенный период было уделено много внимания, была инфракрасная техника: прожекторы и теплопеленгаторы. Основные разработки велись в НИИ-10. Среди этих разработок были образцы береговых и корабельных теплопеленгаторов: для ночных артиллерийских стрельб «Гелий», приборов ночного опознавания на инфракрасных лучах, пеленгации самолетов и береговой связи на инфракрасных лучах. В 1939 г. на флотах было установлено 9 береговых теплопеленгаторных станций (БТП-36). В эксплуатации они показали хорошие результаты, обнаруживая корабли на расстоянии от 4 до 14 миль при отсутствии видимости. В октябре 1939 года успешно прошел испытания на Черном море лабораторный макет уже автоматического теплопеленгатора (АТП-40), созданный в НИИ-10, и на 1940 год заводу № 205 был выдан заказ на его корабельный образец.

В следующем году на Черном море были проведены испытания первых образцов аппаратуры «Фрегат» для взаимного опознавания надводных кораблей ночью, также разработанной НИИ-10.

Производство принятых на вооружение образцов было организовано на заводе № 192, хотя и в малых количествах. В 1938 г. здесь выпустили только 4 комплекта БТП-36, в 1939-м – всего лишь 3, на 1940 г. из-за ограниченности кредитов было заказано 8 комплектов. Перегруженный другими заказами завод № 192, не смог принять в 1940 году заказ на 5 заводских образцов «Фрегата» для проведения государственных испытаний, почему и пришлось ждать 1941 года. Монтаж заказанных на 1941 год 9 комплектов опытной партии на надводных кораблях, подводных лодках и торпедных катерах можно было ожидать только в 1942 году. Задерживалось изготовление берегового теплопеленгатора в автомобильном варианте. Таким образом, к началу войны флоты получили только ограниченное количество БТП-36.

На предприятиях 4-го главка проводились также лабораторные исследования и экспериментальные работы по созданию аппаратуры самонаведения торпед, которые вплоть до самой войны пользовались пристальным вниманием руководства наркомата. Так, 6 мая 1941 года приказом наркома И.И. Носенко обращалось внимание конструкторских бюро и некоторых заводов на необходимость ускорения работ по созданию аппаратуры самонаведения, которая «существенно повысит эффективность оружия», и намечались меры по обеспечению работ. А.И. Шокин вспоминал, что как-то при испытаниях управляемой торпеды [165] , успешно попавшей в цель в присутствии морского начальства, радость создателей чудо-оружия была резко омрачена замечанием заказчиков, что аппаратура управления по своим массогабаритным показателям не оставила места для размещения боевого заряда. Разработчики, гордые возможностями своей системы, только теперь к своему стыду с чужой помощью заметили, что просто забыли о главной цели разработки оружия.

165

О какой торпеде шла речь, он не уточнял, она могла быть и воздушной, как назывались тогда крылатые ракеты и даже планеры. На сегодняшний день известно, что такие разработки по заданию НИИ-10 вел в НИИ-3 (РНИИ) С.П. Королев (объект № 217 – управляемая зенитная ракета).