Александр Посохов. "Всемогущий из С С С Р"
Шрифт:
– Я тоже не в восторге от них, но как человек закона категорически не согласен с такими действиями, - строго говорит Краузе.
– И предупреждаю, что ещё раз придёшь сюда потренироваться, и я вынужден буду привлечь тебя к ответственности, как пить дать арестую.
– Ещё одного раза уже точно не будет, - заверяет Панкратов.
– У меня повестка в армию дома лежит, на днях призывают.
– Тогда всё, вопросов больше нет.
– И Краузе подаёт Панкратову на прощание руку.
– Желаю отслужить достойно. И советую самбо заняться, с такими-то данными.
–
– А почему морда фашистская?
– Всё просто, - отвечает Краузе.
– Я немец по национальности.
Танковая дивизия Вооруженных сил Советского Союза на территории Германской Демократической Республики. Казарма отдельного батальона связи. Перед главным входом в здание большой стенд "Боевой путь части", на котором красной стрелой от Урала через Берлин обозначен конечный пункт - Прага. То, что это воинское подразделение связи, видно по наглядной агитации, по одежде военнослужащих, по оформлению общего штабного помещения. В одном из кабинетов штаба за столом сидит пожилой тучный майор Чебушенко, на столе у майора скоросшиватель с документами на Панкратова. К кабинету подходит Панкратов, на двери табличка "Заместитель командира по политической части". Панкратов в новенькой солдатской форме, подстриженный наголо, заглядывает в кабинет и спрашивает:
– Можно?
– Не можно, а разрешите войти, - грозно поправляет его Чебушенко.
– Входи, костолом, входи.
Панкратов входит и останавливается перед столом, за которым сидит Чебушенко.
Майор с недовольным выражением лица как бы оценивающе посматривает на Панкратова и начинает знакомиться с ним по документам.
– Панкратов Александр Николаевич?
– вопросительно читает он вслух.
– Так?
– Так, - отвечает Панкратов.
– Не так, а так точно, - опять поправляет его замполит.
– Рабочий, образование среднее, комсомолец, так?
– Так точно.
– Отец умер. Мать, Анна Васильевна, работает в библиотеке, так?
– Так точно.
– Призван из Свердловска, в батальоне у нас со вчерашнего дня, так?
– Так точно.
Майор закрывает скоросшиватель, откидывается на спинку стула и спрашивает:
– Зачем стариков покалечил, один вон даже в санчасть попал?
– Ремень и часы отобрать хотели, - спокойно отвечает Панкратов.
– К дембелю готовятся, - понимающе кивает Чебушенко.
– А нельзя было этим баранам просто слегка по рогам надавать?
– Просто и слегка я не умею, - задиристо говорит Панкратов.
– В связи с этим хочу сразу заявить, товарищ майор, служить буду, как надо, но не дай Бог, если меня тут какой-нибудь фраер хоть пальцем тронет.
– Ишь ты, петух драчливый!
– сердито замечает Чебушенко.
– А я хочу тебе заявить, что от трибунала тебя спасает только то, что ты в карантине и не принял ещё присягу, понял. И словечки приблатнённые забудь. А, чтобы ты попусту руки не распускал, я при случае найду тебе применение.
Случай такой представился сразу после принятия Панкратовым присяги.
Поздний
– Позови рядового Панкратова из второй роты.
Появляется Панкратов и докладывает, обращаясь к Чебушенко:
– Товарищ майор, рядовой Панкратов по вашему приказанию прибыл.
– Это я тебя вызывал, - говорит начальник штаба.
– Вот что надо сделать, боец. Идёт учебная игра с таким же батальоном связи, но из другой дивизии. Часть эта для нас сейчас как бы условный противник, в расположении которого находится новая передвижная радиостанция. Она охраняется, возле неё часовой. Его надо тихонько снять и доставить сюда. Понял?
– Так, точно, товарищ капитан, - отвечает Панкратов.
– Только где это?
– Замполит покажет, - говорит начальник штаба.
– Можешь выполнять.
Чебушенко и Панкратов выходят из палатки. Чебушенко показывает Панкратову, как добраться до места.
– Это близко, прямо по этой вот колее, метров пятьсот, - говорит он.
– У часового патронов нет, охранять по сути нечего и не от кого, все учения проводятся на нашем закрытом полигоне. Не понимаю, на кой чёрт сдался начальнику штаба этот часовой. Я уж тебя прошу, не повреди там его, возьми аккуратно. И смотри, чтобы не убежал со страху, а то наделает шуму.
– В штаны может наделать, а так никуда он не денется, - обещает Панкратов.
– От меня не убежит.
– Ох, доиграются когда-нибудь эти молодые командиры, - высказывает вдруг Панкратову, как равному, свои соображения Чебушенко.
– В том батальоне тоже такой же штабист, молодой да ранний.
Хоть и темно уже по времени суток, но под светом полной луны и непотушенных фар боевых машин условно чужой участок леса хорошо просматривается. Панкратов подкрадывается к часовому, который не ходит по полянке вдоль и вокруг охраняемого объекта, как положено, а безмятежно дремлет, сидя на подножке автомобиля. Панкратов, крепко обхватив шею обмякшего от испуга и никак не сопротивляющегося часового, зажимает ему рот и уволакивает его в лес. Там забирает у него автомат, приказывает молчать и пинками под зад заставляет идти в нужном направлении. И только войдя с ним в нормально освещённую офицерскую палатку, Панкратов узнаёт в пленённом часовом Духа.
– Ты, что ли?
– всматриваясь в Духа, удивляется Панкратов.
– Я, конечно, а кто ещё, - признаётся Дух и, не соображая, что происходит, растерянно обращается к старшему по званию.
– Это Панкрат, товарищ майор, я его знаю.
– И мы его знаем, - говорит Чебушенко и спрашивает у Панкратова.
– Вы что, знакомы?
– Так точно, - отвечает Панкратов.
– В Свердловске когда-то вместе на стройке работали.
– Тогда всё понятно, - говорит замполит.
– И у нас и у них последние призывы в основном с Урала.