Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»
Шрифт:
Сигнал был более чем понятен: не надо видеть во мне корень всех наших бед, лучше оглянитесь вокруг.
В ходе прений Яковлев услышал немало критических замечаний в свой адрес. Его ругали за приглашение к рынку, за позицию по Прибалтике, за отрицание классового подхода, за войну в Карабахе, за «потворство» распустившимся журналистам… Но были и выступления в поддержку. Из секретариата съезда Александру Николаевичу передали полторы сотни записок с вопросами делегатов. Пришлось выступать снова — чтобы на эти вопросы ответить.
Он сразу пояснил, что на те записки, где выражено позитивное отношение к его работе, отвечать не будет. Постарается отреагировать на те, которые содержат обвинения «за то, за другое или
Много претензий к Яковлеву высказывалось по поводу его позиции по ситуации в прибалтийских республиках. Тут он снова повторил уже многократно сказанное — о своем неприятии национализма в любых его проявлениях, о том, что нужны политический диалог и принятие нового союзного договора, который учитывал бы интересы всех сторон. Категорически осудил шельмование коммунистов, имеющее место в Прибалтике, хулиганские выходки против памятников, против армии и все другие вандалистские тенденции, которые там проявились в последнее время.
Также много вопросов было задано в связи с событиями в странах Восточной Европы, которые одна за другой сходили с социалистической орбиты.
Но здесь Александр Николаевич прибегнул к уже не раз испытанному приему, он явно лукавил:
Не надо торопиться хоронить социализм и в Восточной Европе. Если уж существенные элементы социализма приживаются сейчас и на Западе, особенно в социальной области, то они свое слово скажут и в этих странах. Но ничего не поделаешь с жизнью. Решением ЦК не отменишь то, что за последнее время в Южной Корее по сравнению с Северной промышленность увеличилась в десять раз; что в Западной Германии жизненный уровень значительно выше, чем в Восточной. Разве мы с вами здесь, даже на съезде, можем решать эти вопросы? Нет, не можем.
А дальше попадает уж совсем пальцем в небо:
Прав один автор записки, когда он говорит, что нормализация в Европе объективно снизила нашу роль как военного гаранта и лидера. Согласен с этим, но нормализация обстановки на континенте снизила не только нашу роль, но и роль США как военных гарантов или лидеров в Европе. И, я думаю, это хорошо [305] .
Отвечая на записку о разрушении Совета экономической безопасности (СЭВ), который координировал торгово-экономические связи между соцстранами, и Организации стран Варшавского договора (военный блок стран Восточной Европы), опять не угадывает ближайшего будущего или попросту лицемерит:
305
Здесь и далее цит. по: Там же. Вырезка из газеты «Правда» от 11 июля 1990 г.
СЭВ перестраивается, действительно перестраивается. Одно то, что мы переходим на прямые отношения предприятий, на расчеты в мировых ценах, уже требует перестройки. Видимо, не оправдались некоторые прямые связи, а другие сейчас только возникают. Я думаю, что СЭВ, как организация экономическая, перестроив свою работу, имеет будущее. Что касается ОВД, я не вижу никаких оснований говорить о том, что он развалился, и последнее заседание Комитета министров обороны, думаю, подтверждает мою оценку.
Сразу три существенных ошибки. Соединенные Штаты, как мы знаем, после распада социалистической системы стали единственным военным гарантом для Европы и на долгое время — лидером однополярного мира. СЭВ и ОВД просуществовали менее года.
Генерал-майор Александр Лебедь, начинавший делать свою политическую карьеру, задал тот самый вопрос, который затем в разных вариациях будет преследовать Яковлева всю оставшуюся жизнь: «Сколько у вас лиц, Александр Николаевич?»
Он ушел от ответа.
Кого бы Яковлев видел на посту генерального секретаря? Конечно, товарища Горбачева Михаила Сергеевича.
А каким ему представляется собственное политическое будущее? В этом месте Александр Николаевич слегка затемнил. Сказал, что он для себя этот вопрос уже решил, но как — объяснять не стал.
Тому, кто поддерживает, — спасибо, кто требует отставки, я удовлетворю эти запросы, и прошу вас в дальнейшем, хотя никакого выдвижения еще не началось, прошу извинить (я просто отвечаю на записки), — не хочу затруднять никого моими самоотводами на этой трибуне. Спасибо.
Странный это был ответ. Такое впечатление, что Яковлев еще надеялся на что-то, еще не обрубал концы. Это же заметил хорошо знавший Александра Николаевича писатель И. Минутко, который в своей книге так прокомментировал тот эпизод:
Постарайтесь вникнуть в подтекст этого ответа, обратите внимание на совершенно не свойственную Александру Николаевичу нервозность, несостыкованность фраз, — и вы обнаружите в этом подтексте горечь, обиду, даже растерянность: нет, не власть, не новый пост были нужны моему одинокому герою. […] Ему нужны были понимание, поддержка единомышленников. И прежде всего главного единомышленника… [306]
306
Минутко И. Провидец: Жизнь и смерть Александра Яковлева: Историко-публицистический роман. М.: Пик, 2010.
Разумеется, главным единомышленником был М. С. Горбачев, и, наверное, Александр Николаевич ждал от него определенной реакции на свое заявление. Скорее всего, каких-то слов благодарности за уже сделанное, возможно, уговоров остаться в команде, возможно, чего-то еще. Не дождался ничего.
Кстати, когда Яковлев выступал со своим отчетом, Горбачев то ли случайно, то ли намеренно покинул зал заседаний. И вот теперь тоже отмолчался, словно речь шла не о близком соратнике, не о секретаре ЦК, с которым рука об руку затеял грандиозную ломку, а о рядовом члене партии. Ну, намекнул человек о своей отставке, так пусть с этим и живет, свято место пусто не бывает. Имеет право.
Яковлев — прожженный аппаратчик, лучше других знавший нравы, царившие на партийном Олимпе, никогда не питавший иллюзий относительно дружбы и верности среди членов Политбюро, — расстроился. Расценил это как молчаливое согласие Горбачева с его желанием уйти в тень.
Но съезд продолжал свою работу, теперь Яковлеву предстояло ответить на вопросы молодых депутатов. Именно на встрече с ними он совершенно определенно заявил о своем желании покинуть ЦК.
Да, я действительно сказал, что это мой последний съезд. Считаю, что если и смогу сыграть еще какую-то роль, то лучше всего — в Президентском совете. Там есть и возможности делать дело без бюрократических проволочек, поскольку, как я уже говорил на сессии Верховного Совета СССР, за коллективной ответственностью порой скрывается коллективная безответственность. Каждый человек должен отвечать за свое дело. […]
И вообще считаю, что люди, которые являются членами Президентского совета, не должны быть в Политбюро, кроме Генерального секретаря ЦК КПСС и Президента. Я не знаю, как думают все члены Политбюро, но часть из них, насколько мне известно, считают такой подход правильным [307] .
307
Здесь и далее цит. по: ГА РФ. Ф. 10063. Оп. 2. Д. 310.