Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»
Шрифт:
Прочел лубянскую записку и Анатолий Черняев. Пришел в ужас — это же натуральный донос в духе 37-го года. Не поленился пойти к Яковлеву: «Что происходит»?
Александр Николаевич в ответ сообщил, что был у генерального, говорил с ним. Возмущался: это что за методы? Мы уже вынудили два десятка талантливых писателей уехать из страны, а теперь еще хотим? Горбачев слушал его молча, своего мнения не высказывал, только в конце разговора посоветовал: «Пойди и выскажи все это Лигачеву». Он пошел, говорил с Егором Кузьмичом, старался быть аккуратным в выражениях. Но… понимания у него не нашел. Единственное, что не понравилось
22 июня 1986 года Черняев записывает в своем дневнике:
Перед съездом писателей. Вокруг, включая «самого» Яковлева, выражают удивление, что сохранен «курс на Маркова», несмотря на то что он, казалось бы, символ брежневиады в советской литературе. В 27 издательствах выпустил только в 1985 г. свои серые поделки. 14 млрд рублей на сберкнижке. Центр притяжения прохиндеев и посредственности, «дважды Герой Социалистического Труда» — в данной ситуации это клеймо, а не заслуга. Но он «друг детства» (или юности, или по совместной работе, или по землячеству в Сибири) — Лигачева. И тот… упорно его держит [182] .
182
Черняев А. Совместный исход.
19 июня, накануне открытия съезда писателей, Михаил Сергеевич встретился с группой известных литераторов, причем там примерно поровну были представлены оба лагеря — и «консерваторы», и «перестройщики».
Разговор был живой, бурный, все высказались, кто хотел. Судя по записям в черняевском дневнике, Горбачев был особенно удивлен словами Героя Социалистического Труда Анатолия Иванова, который просил Центральный комитет навести порядок в литературном цехе, принять директивный документ наподобие известного постановления ЦК «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», оно в 1946 году стало сигналом к разгрому и отлучению от литературы целого ряда талантливых писателей.
Яковлев, рассказывая Черняеву об этом, заметил, что у сидевшего прежде невозмутимо Горбачева при этих словах «отвисла челюсть». Когда против Иванова выступил драматург Шатров, Михаил Сергеевич поддержал последнего, а в телефонном разговоре после встречи удивлялся: «Откуда у нас в писателях такие динозавры?»
Дискуссия о творческой интеллигенции продолжилась через несколько дней — теперь уже на заседании Политбюро. Горбачев просит Яковлева проинформировать товарищей о ходе работы съезда писателей.
Александр Николаевич докладывает:
— В целом съезд проходит в русле партийных решений. — Делает паузу и добавляет: — Но остро.
А что значит — «остро»? Яковлев объясняет:
— Поэт Куняев подрался с одним писателем.
Ничего себе — острота! Члены ПБ, даже самые далекие от вопросов идеологии, с удивлением смотрят на докладчика.
— Да, товарищи, именно так — дело там доходит до крайностей. Нынешних руководителей союза называют «детьми времени» и говорят: пусть они уходят с тем временем. И зал встречает такие заявления овациями.
Яковлев перечисляет основные претензии делегатов съезда к руководству СП: келейность, недемократичность, бюрократизм, присутствие в руководстве т. н. неприкасаемых, которые всегда находятся вне критики. Затем переходит к теме выборов нового состава правления. Как бы размышляя вслух, предлагает оставить прежнего главу СП Георгия Маркова председателем, а Юрия Бондарева сделать первым секретарем, то есть фактическим руководителем. Называет фамилии Быкова, Залыгина, Распутина, Айтматова, которых можно было бы ввести в состав рабочего бюро.
Г. М. Марков во время торжественного мероприятия. 3 марта 1987. [ТАСС]
Оговаривается: но при этом нельзя сбрасывать со счетов Евтушенко, Рождественского, Вознесенского.
— Общее настроение складывается так, что старый состав руководства может быть забаллотирован, — предупреждает докладчик. — Поэтому можно было бы иметь и запасной вариант: председатель правления — Залыгин, а первый секретарь — Карпов.
— А сами писатели за какой вариант высказываются? — подает голос Громыко.
— Марков уже длительное время находится в руководстве союза, за что и подвергается критике, — осторожно отвечает Яковлев. Он уже знает о благорасположении к Георгию Мокеевичу со стороны Лигачева, они земляки.
Но, оказывается, и генеральный тоже не против его кандидатуры:
— Конечно, избрание товарища Маркова было бы лучшим вариантом. Кстати, а как оценивается кандидатура Бондарева?
Громыко:
— Это крупный писатель.
Соломенцев:
— Он придерживается правильной линии.
Горбачев:
— Если товарищ Марков не пройдет, то можно пойти на то, чтобы поддержать Залыгина. Но он в годах, силенки маловато. Наверное, все-таки крен нужно держать на Бондарева. Филипп Денисович, каково ваше мнение?
Бобков (заместитель председателя КГБ СССР):
— Если распространится слух об ориентации ЦК на Бондарева, то его могут не избрать. Так что этот факт лучше преждевременно огласке не предавать. Товарищ Бондарев — хорошая кандидатура.
Горбачев:
— Да, не следует ставить товарища Бондарева под удар.
Удивительно, но в поддержку перемен выступает Егор Кузьмич Лигачев:
— Вообще-то говоря, смена руководства Союза писателей — это вещь назревшая.
И хитрый лис Громыко, понимая, в какую сторону может сейчас качнуться стрелка, тоже, оказывается, не против прилива свежих сил:
— Мы не должны смену руководства в союзе воспринимать болезненно. Важно, чтобы новое руководство было и авторитетным, и творческим.
И подытоживает разговор генеральный:
— Конечно, нам следует учитывать общее настроение в пользу обновления руководства. Согласен с Андреем Андреевичем: драматизировать это не следует. И прав Егор Кузьмич: освежение — вещь назревшая. Давайте договоримся так: будем ориентироваться на то, чтобы товарищ Марков был избран председателем, а товарищ Бондарев — секретарем. Нужно использовать для этого возможности нашего влияния. Ведь на съезде будет заседание партийной группы?