Александра
Шрифт:
Приехал старший Вяземский. Фёдор Мстиславович, увидев старшего сына, как-то сразу постарел. Он держался. Но я видела, как ему тяжело. Подошла к нему. Глядя в глаза, сказала:
— Прости, батюшка. Не успела я. — Он обнял меня.
— Не вини себя, дочка. Такова доля воинская на Руси. Мало кто из воев умирает в своём доме от старости. Многие уходят вот так, молодыми. Главное, что у него сын остался. Вячеслав продолжение своего отца.
Ивана унесли отпевать в семейную церковь Вяземских, тут же на подворье. Мы все надели чёрные одежды. Я второй раз надевала вдовий наряд. К подворью Вяземских
— Александра, дочка. Корпус пришёл выразить свою скорбь по Ивану Вяземскому. Отдать долг уважения и памяти славного воина, палатина и офицера Корпуса. — Он немного помолчал, а потом добавил. — И моего ученика. Ведь я сам учил его держать оружие в руках, с самого детства.
Народ всё прибывал. В большинстве своём это были зеваки, которых привлекал вид кадетов, а так же слухи, что погиб муж Византийской царевны.
Неожиданно появились всадники сотника Кобылы.
— Расступись! — Кричали они. — Расступись перед Государём Владимирским и Московским!
Народ засуетился. Разбегались, освобождая кавалькаде широкую дорогу. Сам Великий Князь пожаловал. Он ехал на коне. Тут же ехал и возок Митрополита. Мы с Федором Мстиславовичем стояли около входа в церковь. Поклонились Василию. Он кивнул. Рядом с ним пришёл и Митрополит Варлаам. Он сменил в этом году Митрополита Симона, который принял Великую Схимну, после чего, через месяц скончался.
— Здравствуй боярин, Фёдор Мстиславович, здравствуй, царевна Александра. — Поздоровался он с нами. — Приехали мы с Митрополитом высказать вам слова скорби. Иван был добрым бояриным и воином. Вечная слава ему.
— Вечная слава. — Повторили мы со свёкром. Государь и Митрополит перекрестились. Мы тоже. свита Великого Князя, так же стала креститься. Потом прошли в церковь. Церквушка была не большая, поэтому вся свите монарха туда не вошла. Многие остались на улице. Ванечку уже отпели. Сейчас прощались. Похоронить его должны были на кладбище в семейной усыпальнице Вяземских. Василий выразил свои соболезнования моей свекрови.
— Помолимся чадо мои за раба божьего Ивана, боярина Вяземского. — Проговорил Митрополит. После чего стал читать молитву. Все стали креститься и тоже читать молитву. Когда молитва закончилась, священник, отпевавший Ивана, неожиданно стал истово креститься.
— Господи Иесусе Христе и святые угодники!
— О чём ты отче? — Спросил его Вяземский-старший.
— Чудо! Смотрите. Чудо Господне. Икона Божьей матери мироточит!
Все посмотрели на икону. Это была старинная икона рода Вяземских. Из глаз божьей матери вытекали прозрачные слёзы. И тут я почувствовала странный запах. Я такой уже когда-то чувствовала. В церкви. Там тоже была мироточащая икона. Это был приятный запах миры, субстанции, которая иногда начинает выделятся именно с икон. И здесь тоже. Словно сама божья матерь плачет и скорбит по моему мужу.
— Несите склянки или ещё какую посуду. Собирайте миру. — тут же проговорил Митрополит. Государь как-то странно посмотрел на меня. И чего ты так, Василий, смотришь? Я то тут причём? Все опять начали креститься и читать молитвы. Кто-то принёс блюдо. Икону поставили в это блюдо. Мира начала туда капать, стекая по лику богоматери.
Государь и Митрополит ещё какое-то время побыли в церкви, а потом вышли. Я и свёкор тоже.
— Крепись. Боярин. — Сказал моему свёкру Государь. — И ты крепись, Александра. Всё в руках божьих. Знак тебе Фёдор Мстиславович, что угоден богу твой сын. Ждёт его рай божий.
Митрополит перекрестил меня и Фёдора Мстиславовича. После чего они уехали.
Гроб с телом Ивана поместили на орудийный лафет. Это уже я так распорядилась. Само орудие с лафета было снято. Никто ничего не понял, почему так. Но я пояснила, что это дань уважения. Поэтому офицеров корпуса погибших на поле боя или умерших от ран, по возможности до кладбища нужно везти на орудийном лафете. Закладывалась ещё одна воинская традиция. Всю дорогу от церкви и до кладбища я шла пешком. Рядом со мной шли Свёкр, князь Воротынский, князья Долгорукие, много кто. Так же строем под барабанный бой шёл кадетский Корпус. Боярыня Вяземская и другие женщины ехали в карете.
Перед тем, как закрыть крышку гроба, Ивана поцеловали близкие родственники в лоб. Я же поцеловала его в губы, прощаясь с ним. А потом, сама не знаю, но я тихо запела:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Сначала на меня с удивлением смотрели те, кто стоял рядом. Но я не обращала внимания. Я смотрела на усыпальницу. И пела. Елена стала мне подпевать. А потом, все те, кто прощался с моим мужем просто слушали нас, каждый задумавшись о своём.
Летит, летит по небу клин усталый —
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня!
— Хорошая песня, Александра, душевная. А может и правда, вои, что легли в землю на поле брани за свою отчину, превращаются в белых журавлей? — спросил князь Воротынский.
— Превращаются, князь. — Ответила ему. — И для каждого из нас в этом небесном строю есть своё место. Присмотрись, князь к клину журавлиному, когда увидишь его. Если заметишь небольшой промежуток в их строю, знай, это место для тебя.
— Если это так, то лучшего и желать не стоит. — Сказал он.