Александра
Шрифт:
Баталия двинулась слитными рядами. Бил барабан, выстукивая дробь и помогая пикинерам печатать шаг. Эти тоже были полураздетые. Впереди шли те, кто успел надеть свои кирасы. Так как они были защищены, то должны были принять первый удар на себя.
— Держать строй! — Кричал Айно.
А вот наёмники Георга, те совсем растерялись. Выскакивали из казармы кто в чём. Начали бегать, не понимая, что происходит. Дядька кинул в них взрыв-пакет. Грохнуло, двое от испуга упали на землю, закрыв голову руками. Но некоторые действовали очень даже хорошо. Сразу рванули к оружейке и вооружились бердышами.
— Ахтунг! — Закричал один из наёмников, и стал отдавать команды по-немецки. — В оружейку
Как раз в этот момент раздался орудий залп батареи Васильчикова.
— Аларм! — Завопили некоторые наёмники.
— Молчать! — Рявкнул всё тот же, кто стал раздавать команды. — Стройся!
Мимо них стали проносится всадники. Они скакали в ту сторону, где прогремел орудийный залп.
Немец, посмотрев в ту сторону, скомандовал:
— Теснее ряды. Движемся в том направлении. Нападение оттуда. Там наши пушки. Враг не должен их захватить.
И разношерстая команда одетая кто во что горазд, некоторые даже босиком, выставив вперёд бердыши двинулась в сторону батареи Васильчикова.
— Теснее ряды! Держать строй. — Неслись команды на немецком. Откуда-то к ним прибежал кадет в одних штанах, сапогах и рубахе, но зато с барабаном, стал выбивать барабанную дробь. Командовавший наёмниками кивнул ему. — Гуд!
Кавалерия доскакала до частокола. Немцы подошли слитной коробочкой к пушкам. Присоединились к кадетам. Пикинеры упёрлись в частокол с другой стороны. Я подскакала к казарме.
— Трубач, труби отбой тревоге. И труби построение на плацу!
Заиграла труба. Плац, это было громко сказано. Ни бетонного, ни другого покрытия не имел. Просто плотно утрамбованная площадка. Весь корпус стал стягиваться на плац. Мы с дядькой там уже стояли. С коней сошли. Оба были в форме. На мне уже были генеральские погоны. На плечах дядьки — полковничьи. Подождали, пока весь корпус не выстроится в ровные шеренги.
— Корпус! — Закричал Богдан. — Становись… Равняйсь… Смирно! — Приложил ладонь правой руки к правому виску, развернулся и строевым шагом подошёл ко мне. — Госпожа генерал, командующая корпусом. Кадетский корпус построен. Докладывал старшина-палатин Богдан Строев.
При свете факелов, прошлись с Евсеем вдоль строя. Потом вернулись к центру.
— Красавчики какие, прямо глаз радуется! — Недовольным тоном произнесла я. Подошла ближе к строю. Посмотрела на стоящего передо мной кадета. Он был в исподнем, зато в сапогах и с палашом на поясе. В руках щит и бердыш. А на голове шлем. Ткнула ему пальцем в грудь. — Сколько времени даётся по нормативам для того, чтобы одеться полностью при команде «Подъём. Боевая тревога»?
— Сорок пять секунд, госпожа генерал.
Я его оглядела.
— Ты считаешь, что ты полностью одет? Ты из артиллеристов?
— Так точно, госпожа генерал.
— Батарейные расчёты заняли свои места, согласно боевому расписанию через одну минуту и сорок секунд после подачи команды «Тревога»! Чем ты занимался всё это время, кадет?
— Виноват, матушка Царевна.
— Ответ не по уставу!
— Виноват, госпожа генерал! — Он вытянулся в струнку.
— Виноват он. Ты бы ещё совсем нагишом выскочил. Ну а что? Начал бы своими причиндалами врагов пугать. — В строю раздались смешки. — Я оглядела кадетов. — Что за смех? Я не поняла? — Стояла тишина. Только потрескивали факела. — Остальные, что лучше? Посмотрите на себя, Аники-воины! У вас было достаточно времени чтобы одеться полностью и вооружиться. Только четверть из вас, успели надеть кирасы! И то некоторые прямо на рубахи или вообще, вон как тот красавчик, на голое тело. Ты что, голым спишь?
— Никак нет, госпожа генерал. — Кадет заучено, если к нему обращается старший по званию, сделал шаг вперёд из строя. — Виноват я. Вчера вечером постирал рубаху, в том числе и нательную. Они высохнуть ещё не успели.
— То, что постирал молодец, а вот то, что испугался влажное надевать, плохо!
Прошла к рядам немецких наёмников. Оглядела их. Боже мой, цирк на колесах. Двое стояли вообще босиком. У некоторых было надето по одному сапогу. Я покачала головой.
— И это лучшие воины Георга фон Фрундсберга? А все вместе, — я обвела взглядом всех кадетов, — государева гвардия! Хотя на гвардию, это совсем не похоже, а вот на какую-то воровскую шайку очень даже смахивает. — Вернулась назад к центру плаца. — Но это всего лишь форма, ваш внешний вид. Теперь разберём, как корпус сумел организовать отражение нападения. Начнём с артиллеристов. В общем и целом, я довольна действиями артиллерийских расчётов. В этом плане хочу отметить действия кадета Васильчикова. Чёткие, быстрые и самое главное умелые. Это говорит, что он и остальные кадеты-артиллеристы не зря потратили проведённое в корпусе время. Смогли уяснить знания, которые им здесь даются. В этом молодцы. Пехота. Тоже не плохо действовали. Слаженно. Не поддались панике. Хотя тоже одеты кто, во что горазд. Кавалерия. А вот здесь всё совсем плохо. Если честно, то я не ожидала такого провала. Если бы, нападение на корпус было по настоящему, то вся наша конница была бы уже уничтожена. А так же большая часть артиллерии и пехоты, тоже уже была бы уничтожена. — Я помолчала, оглядывая строй кадетов и наёмников. Потом продолжила: — Ну раз мы плохо уяснили, значит будем учиться ещё более интенсивнее. Что такое интенсивнее? Значит быстрее и больше. Как сказал один великий полководец, больше пота в учении, меньше крови в бою. Разойдись.
Увидела, как со стороны подворья заметались факелы. К нам кто-то скакал. Ага, папаня с Василием и боевыми холопами. Они подскочили к нам на плац. В руках клинки.
— Александра, что случилось? — Я усмехнулась. Что-то поздно спохватились.
— Всё хорошо, батюшка. Просто были учения. Подъем корпуса по боевой тревоге. Отражение атаки и организация обороны.
— Что значит учения? Какие учения? Какая тревога?
— Обыкновенное. Я хотела посмотреть, как будут действовать кадеты при ночном нападении на них.
— А кто ночью нападает? Не видно же ничего. Сами себя порубают.
— Нападают. Или будут нападать. А я хочу, чтобы новая русская армия могла мгновенно реагировать на такие внезапные нападения и атаки.
— Александра, дочка, так ты половину Москвы всполошила. Посмотри.
Я только сейчас обратила внимание, что в ночной Москве на улицах было много огней от факелов. Они двигались по направлению у нам. Чертыхнулась про себя. М-да, как-то я об этом не подумала. Взрывы и орудийная стрельба в ночном, спящем городе, это конечно не очень хорошо.
К расположению Корпуса подтянулась вооружённая конница. Во главе был какой-то боярин.
— Что случилось? Почему стреляют из пушек? — Боярин грозно хмурил брови и шевелил бородой с усами. Он попытался проехать на территорию через ворота, но дежурная смена кадетов его не пустила. Выставили перед собой бердыши. — Вы что молокососы? Совсем обнаглели?! — Взревел он и замахнулся плетью. Я успела во время.
— Ударишь плетью хоть одного кадета, я тебя самого на куски порублю. — Я сидела на своём коне. В правой руке была шашка. Её клинок хищно поблёскивал в свете факелов. За мной выстроилось с десяток кадетов на конях. Только на этот раз уже полностью одетых и экипированных. В кирасах, шлемах, с палашами на поясе. В руках держали пики. Будущие кирасиры. Боярин яростно смотрел на меня, но руку с плетью опустил вниз.