Александра
Шрифт:
— Так вот ты какая, Искандер султан, ханум-паша, за которой охотятся султаны османов, ногаи и все остальные народы Великой Степи. — Сказал неожиданно мужчина на хорошем русском языке.
– И какая? — Я усмехнулась.
— Красивая.
— И всё?
— Нет, не всё. Ещё хитрая и опасная, как гюрза. Но от этого ещё более притягательная.
— Это ты мне сейчас в любви признался, карачи-бек? Или это ты так себе жизнь выпрашиваешь?
— Нет. Я ничего себе не выпрашиваю. Тем более, я видел своих сородичей, которых сейчас на колья сажать будут.
— Скажи ещё, что как гурия. А то мне тут один уже наплел про 72 гурии, которые его ожидают в раю.
— Я не знаю какие они, гурии, ни разу не видел. Но красавиц разных повидал.
— В этом я даже не сомневаюсь, что ты много красивых девушек повидал. Большой гарем у тебя?
— Нормальный. Я же карачи-бек, глава рода Шириных. Иначе никак нельзя ибо урон чести. Недруги могут сказать, что я как мужчина слаб, если у меня мало жён.
Я засмеялась. Он глядя на меня, тоже улыбнулся.
— Что-то ты больно молод для главы такого могущественного рода.
— Что поделать, Искандер Султан. До меня карачи-беем Шириных был Довлетек. А он старше меня всего на четыре года.
— И куда делся такой молодой мужчина, в самом расцвете сил?
— Умер. — Агиш пожал плечами. — На всё воля Аллаха, Искандер Султан. Троих моих родичей на колья посадят. Всего кольев шесть. Ещё три свободных. Меня тоже туда же?
— Желательно бы. Род Шириных должен ответить за смерть моего мужа.
— Почему весь род? Мурад, конечно, нам родич, но это боковая линия Шириных.
— И что, что боковая линия? Или мне может простить вас всех?
— На всё воля Аллаха.
— Знаешь, карачи-бек, я слышала такое выражение, как на Аллаха надейся, но и верблюда не забывай понукать.
— Я тебя понял, Искандер Султан. Но Ширины род большой. Убьёшь меня, на место карачи-бека встанет другой. А всех нас не убьёшь.
— Надо будет я всех выловлю. Постепенно. А для начала стравлю вас друг с другом. Веришь?
— Верю. Византийская изощрённость.
— Она самая. Тем более, ты же сам сказал, что вас Шириных много, а значит много и претендентов на место карачи-бека. И обязательно найдутся те, кто очень будет недоволен, что во главе рода поставили не его, либо не её сына. Как ты думаешь, Агиш?
— Это намёк на Ширин-Бек, Бараш Султан, дочь Бараша?
Я понятия не имела насчёт некой Ширин-Бек и Бараш Султан. Ассоциация сразу возникла с Барашем и Лосяшем из детского мультика, но ничего говорить не стала, только улыбнулась и кивнула, с умным видом, Агишу. — У неё ведь есть сыновья?
— Есть. Она замужем за Ахмедом Гераем, вторым сыном хана Менгли Герая.
— Вот видишь. Значит очень быстро пристроит на место карачи-бека своего сыночка. Он же ведь не только Герай, но ещё по матери и Ширин.
— Остальные Ширины могут не согласится.
— Ой ли? Ещё как согласятся, особенно если туда вмешается Великая Порта в лице Селима.
Агиш замолчал, опустив голову. Я тоже молчала, наблюдая за ним. Наконец, он посмотрел на меня.
— Что ты хочешь, Искандер Султан?
— Чтобы Ширины не ходили походом на Русь.
— Это трудно сделать. Нам нужен хабар и полон.
— Не вопрос. Ходите на Польшу. На венгров. В Трансильванию. В Молдавию. Мало что ли? Я даже больше тебе скажу, Агиш Ширин, карачи-бек, я готова у тебя выкупать полон с этих земель.
— Искандер султан, ты хоть понимаешь, что ты просишь?
— Не забывайся, карачи-бей. Я не прошу, я предлагаю, пока по хорошему. Иначе будет по плохому. В конце концов, есть ведь и другие рода. И некоторым родам не нравится то, что Ширины верховодят среди карачи-беков. И что только Ширины имеют право брать в жёны ханских дочерей.
— О чём ты? Никто не может сравнится с Шириными. Ни один другой карачи-бек.
— Ой ли? Мне всё больше симпатичнее Мансуры. Это ведь мангытский род?
— Да, они мангыты.
— Вот видишь. И Мансуры очень могущественный клан. Они распространены по всей территории бывшей Золотой Орды. И они тоже многочисленны. Да крымские Мансуры появились у вас сравнительно не давно. И, кстати, Герай им благоволит, так ведь, Агиш? — Агиш молчал. Я усмехнулась, глядя ему в глаза. — Тем более, у меня к Мансурам нет вражды. Пока нет. Так почему бы и не помочь им, потеснить Шириных? А в перспективе вообще не отдать им ханский титул?
— Кому, Мансурам? — Агиш рассмеялся. Я тоже улыбалась. — Это ты так шутишь, Искандер Султан? Кто же признает Мансуров ханами? Они не Чингизиды.
— Ну и что?
— Как что? Ханами могут быть только чингизиды. Так решил великий курултай ещё триста лет назад.
— Плевать на этот курултай и на то, что он там решил. Решения этого курултая и законы Чингиза больше не действуют. Кровь Чингизова ушла из его потомков. Да и потомков уже не осталось. Те, кто по недоразумению зовут себя чингизидами, это всего лишь, либо дети бастардов либо сами бастарды. — Агиш вытаращился на меня. Отрицательно качал головой. — Что головой качаешь, карачи-бек? Это так и все это знают, но пока никто не решается об этом заявить вслух. Ну раз вы это боитесь сказать, значит скажу я. Мало того, у меня уже есть один претендент на титул хана.
— Кто это?
— Урусоба из рода Чарговичей. Ведь это тоже древний кыпчакский род, как и твой, кстати. И Чарговичи в своё время были ханами, до прихода туменов Чингисхана. Я просто верну ему то, на что он имеет право. Вручу ему девятихвостый ханский бунчук.
— Урусоба? Искандер Султан, никто его не признает ханом. А чингизиды объединяться против него и уничтожат. А у него и так захудалый род. Сколько он может выставить нукеров? Сотню, две? Не смешно.
— Конечно, не смешно. Для чингизидов не смешно. Пусть он пока не может выставить даже пять сотен, но он уже участвовал в разгроме войск Менгли Герая. И твоих двадцати тысяч тоже. Но это временно. Я подкреплю его сотни штыками своих солдат и жерлами своих пушек. И в этом случае даже твои тысяч будут ничто по сравнению с его сотнями. И Урусоба не один такой. Ты видел ойратов?