Александра
Шрифт:
— Это не совсем мужские порты. Это женские. Татарские шаровары. Правда я их немного переделала. Ушила. Но какая разница. Всё равно женские. — Надела носки, завязала тесёмочки. Они очень были тонкие. Потом надела что-то типа следков на носки и после сами сапоги. Натянула их до колен. Встала, попрыгала. Нормально. Обе рубашки заправила в штаны, завязала и там тесемки на поясе. Прежде чем надеть китель, решила привести в порядок свои волосы. — Гребень дай? — Девушка куда-то ушла, но вскоре вернулась. Передала мне гребень. Сидела на постели и чесала себя. Да чтоб их, волосы эти. Густые, гребень сломать можно. — Послушай, у вас тут
— Знаю, Пресветлая Царевна. Её к постригу готовят.
— А когда постриг?
— Так сегодня. После обедни.
— А обедня когда?
— Скоро уже.
Дьявольщина, прости Господи. Стала усиленно чесать свою шевелюру. Иногда цепляла так, что было больно. Морщилась, но продолжала. Наконец, расчесала. Стала плести косу.
— Пресветлая Царевна. — Позвала меня монашка.
— Что?
— А за воротами монастыря вои оружные.
— И кто это такие?
— Говорят Государевы, а ещё эти из Корпуса. Много. Охрана твоя. Но им на территорию монастыря не можно. Ибо мужи они. Вот они и ждут там. Ещё со вчерашнего дня. Весь монастырь окружили. Никого не впускают и не выпускают.
Всё ясно. Пока я нахожусь здесь, значит монастырь автоматом становится режимным объектом. Его заблокировали со всех сторон. Как бы не додумались ещё монашек обыскивать. Тогда точно скандала не оберёшься.
— А один, боярин такой молодой, начал требовать от матушки игуменьи, чтобы его пустили в монастырь. А матушка игуменья пригрозила ему своим посохом, что она его по роже бесстыжей, да по спине отходит. Ещё пригрозила Владыке обсказать всё, про святотатство непотребное.
Попросила её обрисовать этого боярина. Со слов девушки поняла, это Божен. Я усмехнулась.
— Не боярин это.
— А кто, Царевна Пресветлая? Как не боярин? На нём одёжка такая баская, конь красивый, сабля и сам он ликом пригожий. — Я взглянула неё. Девушка отчаянно покраснела. М-да, милая.
— Божен это. Палатин мой. Гвардеец. — Глядя на непонимающую мордашку девушки, пояснила. — Из моей ближней охраны. За меня головой отвечает.
В этот момент в горницу зашла игуменья. Взглянула недовольно на монашку. Та аж сжалась вся.
— Я сказала позвать меня, когда Царевна проснётся.
— Не серчай на неё, матушка игуменья. — Постаралась вступиться за бедолагу. — То я не позволила ей. Мне умыться нужно было, да одеться. У меня вопрос, матушка. В твоей обители есть послушница. Княжна Ксения Остожская. Так ведь?
— Так, Царевна.
— Её готовят к постригу.
— Истинно так.
— На каком основании?
Игуменья и монашка удивлённо на меня посмотрели.
— Как на каком? На то воля умершего родителя девицы Ксении Остожской есть.
Я закончила плести косу, завязав на конце красный бант. Полюбовалась им. Нормально. Взглянула на игуменью.
— Я хочу видеть её. Сейчас.
— Её готовят к постригу, Царевна. К таинству. Она невестой Христовой стать готовится.
— Невестой это хорошо. Вот мне её и увидеть надо. Таково пожелание Пресвятой Божьей Матери того, чьей невестой она готовится стать. — И матушка игуменья и монашка перекрестились. — Пусть приведут её сюда. Я настаиваю. — Игуменья смотрела на меня и не решалась исполнить моё требование. Я повторила с нажимом в голосе. — Я настаиваю, матушка настоятельница. Или мне кирасир Корпуса для этого позвать? Так вон они за стеной стоят. Мне только свистнуть и их никакие стены не остановят. Тем более, они не такие и высокие у вас. А с Владыкой я договорюсь, что мужчины на территорию монастыря зашли. Надо, ещё одну епитимью отстою.
— Хорошо. — Игуменья взглянула на монашку. — Приведи её сюда. Сёстрам скажешь я велела.
Очень хорошо. Встала с постели. Заправила её. Потом надела китель и стала застёгивать.
— Не гоже это. Царевна в портах мужских ходить, да в сапогах таких. — Услышала я игуменью. Господи, спаси и помилуй.
— Это не простые порты, матушка игуменья. Это генеральские порты. Видишь лампасы красные? Вот. А мне Государь даровал звание генерал-майора.
— Чего за звание такое? Боярское?
— Выше, чем боярское. Я Корпусом командую. Воями русскими. Так что, матушка, закроем тему.
— Чего закроем?
— Разговор по поводу моих портков. Давай о другом поговорим. Скажи матушка игуменья, если дети нарушают родительскую волю, то есть грех?
— Грех, Царевна. Как можно нарушить волю родителя своего? Повиновение родителям, Пресветлая Царевна, это прямое повеление Бога. Ибо как в послании к Ефесянам, апостол Павел говорит: «Дети, буде послушны своим родителям в Господе, это ваш долг». Там же, апостол говорит: «Почитай отца своего и мать, чтобы тебе жить благополучно и долго на земле».
— То есть, если нет благословения родительского на монашество, то церковь не вправе принимать таких детей в монастыри?
— Да.
— А тем более, принимать в невесты Христовы девиц, которым такого благословения родители не давали. Это тоже самое, что насильно девицу замуж выдавать, то есть, это тоже самое, что насильничать деву. А разве Господь наш благоволит такому?
Настоятельница, услышав последнее, замахала на меня руками.
— Господь с тобой, Царевна. Ты что такое говоришь? То есть, святотатство.
— То есть, это зло, сродни воровству и татьбе? — настоятельница в ужасе смотрела на меня. — Значит это так. За такое дыба положена. А потом топор палача. А если это связано ещё с лихоимством, то я не знаю, матушка игуменья. Вот я и хочу знать, есть ли здесь сговор между князем Борисом Остожским и ещё кем-то?
— Что ты, Царевна. Какое лихоимство и татьба? Какой сговор?
— Умышленный сговор на воровство направленного против Государя. — Да ладно, чем больше жути нагоню, тем лучше. Тем более, князь Остожский… Знакомая фамилия. Где же я её видела или слышала?.. Вот, чёрт, прости Господи. Фамилия Остожский встречается в опросных листах по делу князя Шуйского. Правда, вроде бы, причастность его к делам клана Шуйских доказать не удалось. Остожский отскочил в тот раз. И я тогда, прочитав опросные листы и поняв, что претендент на дыбу не перспективен, забыла о нём. А сейчас я вспомнила. Как вовремя-то вспомнила. Значит к измене и мятежу не причастен? Ну это мы, явно, поторопились. Как в полиции говорят, дело отправлено на дополнительное расследование, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. А ещё, если вы до сих пор на свободе, это не ваша заслуга, это наша недоработка. А чего так матушка игуменья разволновалась? Даже с лица сбленули-с? Это очень все подозрительно. Неужто сговор у неё с князюшкой? Она Ксению упакует в келью на веки вечные, а Бориска ей подгонит что-нибудь вкусное. Не хотелось бы в такое паскудство верить. Но посмотрим.