Александровскiе кадеты
Шрифт:
Рядовых здесь не было. Все, вплоть до заряжающего, офицеры. Феде это не слишком понравилось — хоть и говорили, что экипаж бронепоезда «надёжный», но кто сейчас по-настоящему надёжен? Разве что они, кадеты, да питерские юнкера, да ещё гвардейские полки, и то не все.
— Я не я буду, если развилку на окружной не завалили, — Семен Ильич Яковлев, полковник, начальник 4-ой роты, стоял за командира расчёта.
— Может, и не завалили, — Две Мишени взялся за перископ наблюдения. — При том бардаке, господа, что
— А как же, — Яковлев повернул рычаг. — Опускной, как положено. В бою уберем, иначе его первым же осколком снесёт.
Щёлкнул переключатель. Офицеры задвигались, каждый старался протиснуться к смотровым щелям, закрытым толстыми стеклянными блоками.
Луч прожектора протянулся над рельсами, упёрся в путепровод — там шла к порту и заводам Путиловская ветка.
— Здесь интендантские магазины рядом, — задумчиво сказал один из офицеров-артиллеристов, из команды бронепоезда, его Федор не знал. — И огороды гвардейских полков…
— Сигналь! — Две Мишени оторвался от перископа. — Стоп машина! Путь завален! Как раз под эстакадой!
Яковлев рванул ручку машинного телеграфа, одновременно нажимая сигнал тревоги. По броневагонам пронесся короткий вскрик ревуна.
— Заряжай! — скомандовал Две Мишени. — Федор, к месту! Команде твоих охотников — к бою! Быть готовыми, но не высовываться без приказа!
— Есть, господин полковник! — откозырял Федя, однако далеко уйти ему не удалось. Из темноты щёлкнули первые винтовочные выстрелы. Коротко взлаял пулемёт и броня отозвалась, отражая густо летящие пули.
— Даже разговаривать не стали… — процедил сквозь зубы Константин Сергеевич. — Семен Ильич, распоряжайтесь. Постарайтесь не задеть пути.
Яковлев усмехнулся, подкрутил усы.
— Не извольте беспокоиться, вашевысокоблагородие! — он вскинул ладонь к виску, словно служака-фейерверкер. — Заряжай!
Горная трёхдюймовка с коротким стволом дрогнула, поворачиваясь.
— По баррикаде! По отражателю ноль! Угломер 30–00!.. Прицел!..
Цифра следовала за цифрой.
— Трубка на картечь!.. Три патрона, беглый огонь!
— Солонов, к месту!
Пришлось бежать «к месту».
Его команда «стрелком-отличников» устроилась в штабном вагоне. Поручик Котляревский, сидя в высокой командирской башенке, уже отдавал команды остальным броневагонам. Пашка Бушен и остальные нетерпеливо топтались посредине, всем явно мешая.
Грянули орудийные выстрелы — один, второй, третий. Котляревский замер в своей башенке, прильнув к панорамному перископу.
— Отлично Семен Ильич стреляют, прямо по баррикаде попал, — сообщил он вниз. Передвинул рычажки на пульте управления, нажал кнопку.
— Теперь гранатой, — шепнул Варлам Сокольский. — Гранат пару по обе стороны насыпи, и…
И точно.
— А ну как там наши были? — осторожно предположил Севка — нет, не Воротников, а Севастьян Филипьев, тоже из второй роты. — Наши, которые от немцев обороняются?
— Наши б такую глупость не сделали б, кадет, — откликнулся сверху поручик. — Наши бы просто рельсы б разобрали, и засели бы не на самой насыпи, а по сторонам. Не-ет, это запасники, больше некому. Или эта… «рабочая гвардия»?
Низкая броневая дверь распахнулась, в отсек, сгибаясь, вошёл Две Мишени.
— С баррикады на обстрел из стрелкового оружия не отвечают. Стрелки-отличники, идём на разведку.
— Я подведу бепо, — объявил поручик.
— На кого из вашей команды вы можете положиться полностью и совершенно, Николай Вениаминович? — вполголоса осведомился полковник. — Расчёт головного орудия-то — целиком офицерский… Да и здесь я у вас нижних чинов не вижу.
— Нижние чины в паровозной команде, механики, взвод стрелков — все сверхсрочники — сейчас в казарменном вагоне… — Котляревский явно замялся. — Остальные, господин полковник, увы, увы…
— Дезертировали, — закончил Две Мишени. — Две трети экипажа, так?
— Так, — убитым голосом подтвердил поручик.
— Могли бы, — холодно заметил Аристов, — поставить нас в известность и раньше. Александровцы так не поступают, Николай Вениаминович.
— Виноват, — зло отвернулся Котляревский. — Других солдат не имею, господин полковник. И знаете, что они мне кричали, когда разбегались? — что германец придет, порядок наведет.
Две Мишени только руками развёл.
— Простите меня, Николай Вениаминович. Был несдержан.
— Вы меня простите, Константин Сергеевич. Как говорится, чем богаты.
— Но и за сверхсрочников вы не ручаетесь?
— Не ручаюсь, — подтвердил поручик. — Уж больно брехни много ходит. Вот болтают, что, дескать, всю землю у бар отберут и мужику бесплатно нарежут.
— Так баре давным-давно землю продали, у кого она и была. А у кого осталась — внаём сдают. Монастырские угодья урезали. А в Сибири иль в Семиречьи — бери землицы, сколько влезет!
— Да что ж, господин полковник, вы меня-то агитируете?..
— Эх, был бы жив… — Две Мишени осёкся, махнул рукой. — Солонов! Готовы? Идём.
И вытащил маузер из кобуры.
[1] В. И. Ульянов-Ленин, «Советы постороннего», 8(21) октября 1917 года нашей реальности.
Взгляд вперёд 4.2
Федор передёрнул затвор. Ему ответило слитное щёлканье — «стрелки-отличники» повторили его движение.
— Посветите, Николай Вениаминович.
— Так точно, господин полковник! Пулемётчики вас прикроют.