Александровский cад
Шрифт:
После работы Алексей сразу направился домой. В квартире было темно.
– Тань, ты где? – негромко позвал он жену, едва притворив за собой дверь. – Спишь?
Ответа не последовало, и Казарин решился зажечь свет в гостиной. Жены ни там, ни в спальне не было. Он хотел уже пройти на кухню, как вдруг его внимание привлекла записка, лежащая на столе. Предчувствуя неладное, он поднял бумагу и прочитал:
«Алеша! Я не нашла в себе мужества говорить тебе это в лицо. Поэтому пишу. Столько всего накопилось, а нужных слов нет. Но я попробую. После смерти Лики что-то сломалось. Моя жизнь стала бессмысленной. Я очень тебя люблю. Может быть, даже больше, чем раньше. Но мне тяжело смотреть на тебя – каждая черточка твоего лица напоминает Лику. Я ухожу…»
Это слово было зачеркнуто несколько раз, а вместо него вписано «уезжаю».
«Я уезжаю, потому что не знаю, что делать дальше…»
Фраза была вычеркнута целиком.
«Продолжать делать вид, что ничего не происходит, я больше не могу. Мне надо сделать выбор. Сейчас. Может быть, это необдуманный, неправильный выбор. Но если подумать, почти любой выбор в этом мире – нелепость. Быть может, от этого расставания будет какая-нибудь польза. Ведь мы сможем понять, насколько на самом деле друг другу дороги и необходимы…»
Здесь тоже следовала помарка, но ее Алексей разобрать не смог.
«… и сможем убедиться в этом. Я очень тебя люблю, но мне нужно как-то начать жить без Лики. Здесь я сойду с ума…»
Ниже шел постскриптум.
«P. S. Когда человек чего-то очень сильно хочет, ничего не получается. А когда пытается избежать чего-то, это обязательно происходит».
Алексей перечитал записку еще раз, подошел к окну и долго смотрел на дождь, барабанящий за окном. Затем он вынул из рамки на письменном столе Танину фотографию и выключил свет во всем доме. Оставаться одному в пустой квартире, где все напоминало об их с Таней совместной жизни, он не мог. Осмотревшись в прихожей, Казарин захлопнул входную дверь, вынул ключ из замка и положил его под коврик.
Глава 10
В Большом театре шел торжественный вечер. Водители дипломатических и правительственных машин терпеливо ждали завершения раута. Среди них были и Казарины: Алексей встречал Светлану, а Владимир Константинович – кого-то из членов ЦК. Оба сидели в машине Казарина-старшего.
Обсудив последние новости, Алексей, не глядя на отца, как бы между делом спросил:
– Пап, как ты посмотришь на то, если я пока поживу у тебя?
– Положительно, – спокойно ответил отец.
Лешка ожидал, что он сразу начнет выпытывать причину, но Владимир Константинович и так все понял без лишних слов: частые ссоры, возникающие между Алексеем и Татьяной после смерти Лики, не были для него секретом.
– Может быть, так оно и лучше, – промолвил он. – Разлука иногда все расставляет по своим местам.
Невозмутимость отца всегда восхищала Лешку. Он крепко по-мужски пожал ему руку и отвернулся, чтобы скрыть волнение. Владимир Константинович хотел что-то еще сказать сыну, но в этот момент его внимание привлекла красивая дама в меховом манто.
Это была та самая иностранка, с которой Алексей столкнулся на аэродроме. Она спускалась по ступеням, опираясь на руку своего спутника. Казарин-старший зачем-то снял фуражку и как зачарованный стал следить за каждым ее движением. Странная перемена в отце не ускользнула от Лешки.
– С каких это пор ты стал обращать внимание на женщин? – съязвил он.
Но Владимир Константинович не ответил. Было похоже, что слов сына он просто не расслышал. Тогда Алексей толкнул отца в бок.
– Плохо твое дело. Имей в виду, эта дамочка – иностранка!
Последняя реплика вернула Владимира Константиновича на землю.
– Что?! – переспросил он.
Казарин-младший улыбнулся и приготовился рассказать то, что видел накануне на аэродроме. Но тут из дверей Большого театра показалась Светлана, и Лешка бросился к своей машине.
Пока ничего не подозревающий Казарин конвоировал свою спутницу в Кремль, во дворе дома напротив Библиотеки имени Ленина происходили странные вещи. Трое неизвестных вскрыли ломом крышку водосточного люка и по очереди спустились в колодец. Поставив крышку на место, они включили фонари и, чертыхаясь, увидели, как бросилась врассыпную стая крыс. Пройдя метров пятьдесят по узкому кирпичному ходу, неизвестные спустились по ржавой железной лестнице, и их ноги оказались по колено в воде. Подземное русло шустрой речки Неглинки журчало по трубе, стремясь побыстрее слиться с величественными водами Москвыреки. Отряд прошел по коллектору до поворота, и вдруг луч фонаря уперся в решетку.
– Черт, ее раньше здесь не было! – выругался Герман Степанович и, обернувшись к одному из своих спутников, скомандовал: – Афанасий, ваш выход!
Здоровый детина с трехдневной щетиной на лице пробрался вперед и оглядел преграду. Затем он достал из вещмешка ножовку и начал быстро перепиливать прутья решетки. Резкий звук гулким эхом разносился по подземелью, отчего Варфоломеев заметно нервничал.
Когда работа была закончена, он отстранил Афанасия и первым сделал шаг в темноту. За ним последовали остальные. Пройдя несколько поворотов, группа остановилась перед старой массивной дверью, окованной железом.
– Реставрационные мастерские библиотеки там, за дверью, – пояснил Варфоломеев шепотом. – Работники – люди ненормальные, могут сидеть и до глубокой ночи.
Герман Степанович приложил ухо к двери и прислушался.
– Если сидят – это их проблемы, – сориентировал он соратников. – Свидетелей не оставляем. Вперед.
Несколько минут ушло на возню с замком, но дверь, в конце концов, скрипнула и, вздрагивая на старых петлях, с трудом поддалась.
В подвале, посередине которого чернел огромный каменный столб, было пусто. Варфоломеев разочарованно покачал головой:
– Опоздали…
С досады он пнул ногой ящик, валявшийся на полу, и грустно добавил:
– Впрочем, это было бы слишком просто.
Глава 11
Таня вышла из машины, поставила чемодан на траву и огляделась. Ей навстречу спешил молоденький капитан.
– Татьяна Петровна? – окликнул он на бегу Казарину.
Таня неуверенно кивнула:
– Да.
Капитан подхватил чемодан и, улыбнувшись, представился:
– Капитан Субботин. Василий Иосифович вас уже ждет.
Он указал свободной рукой на ворота части и быстро зашагал вперед, да так, что Таня еле поспевала за ним. Уже на территории части Субботин подвел ее к группе офицеров, стоявших возле автомобиля, в центре которой выделялась статная фигура Василия Сталина. Увидев Таню, Василий прервал разговор: