Альфа Центавра
Шрифт:
— Кто-то ей управляет, — сказал Дэн.
— Никого не вижу.
— Значит мне показалось.
— Да нам хватит и одной лошади, как Дон Кихоту и его Санчо. Ибо я — твой Санчо.
— Лучше будет, если я — твоя Санча.
— Это действительно просто лошадь, — сказал Дэн, когда она была уже рядом. Не понимаю, как я мог увидеть за ней коляску, да еще на пружинном ходу, и могу поклясться с малиновым мягким сиденьем для парочки. И даже с поднимающимся верхом от дождя.
— Это уже был бы настоящий кабриолет, — сказал Колчак. — У тебя, Антон высоко развито журналистское воображение. Честно тебе говорю: писать будешь.
— Если только в Америке, — вздохнул Дэн, принимая это пожелание за несбыточные мечты.
Они не стали по очереди бежать рядом с конем, а поехали вместе, и конь это разрешил, но с условием:
— Назовите правильно моё настоящее имя. — Ну, они так поняли из диалога между собой, как-то:
— Он что-то сказал.
— Тебе показалось.
— Нет, я тебе точно говорю, я сам только недавно узнал, что некоторые кони могут разговаривать.
— Как? У них и языка такого нет, чтобы говорить, и зубы желтые, совсем не те, которые должны быть для отличной дикции.
— Он разговаривает по-другому, через нас.
— Тогда почему тебе он сказал одно, а мне другое?
— Именно для того, чтобы мы в обоюдных разногласиях между собой поняли:
— А что, собственно, ему надо?
— Если он передал тебе информацию в таком агрессивном виде, то это не Кенгуру.
— Ты знаешь, кто?
— Да.
— Скажи.
— Он может подслушать.
— Если он читает мысли, то уже и так финита ля комедиум.
— Нет, пока не скажем вслух, он может и поймет, но не будет уверен. Как говорится:
— Слышал звон, — да не знает, где он, — добавила Щепка местную поговорку. — И добавила:
— Тем не менее, так не может быть, чтобы ты знал, кто это, а я нет.
— Хорошо, я думаю, это будет простая партия в шахматы. Это тот, кого лучше оставить здесь, чем воспользовавшись его комфортом, брать с собой.
— Это шах?
— По крайней мере, это угроза.
— Я могу подумать?
— Да, но лучше сразу примите ту информацию, которая пришлась вам по душе.
— Да?
— Да.
— Тогда это очень опасный Киннер. Я знала до сегодняшнего дня только одного Киннера, а он должен быть в Царицыне.
— Это не он, — сказал Иначе-Ко-Колчак.
— Хорошо, давай на этом закончим. Если я скажу, что поняла, кто это, он может получить уверенность, достаточную, чтобы понять:
— Мы знаем, кто он, — Щепка потрепала коня за уши. Она сидела впереди, и могла легко до них дотянуться. Парень уже начал записывать в свой банк данных полученную информацию, как 4-плюс — фактически достоверную — сбился с мысли от этих ласк, и забыл даже то, что они знают о его Киннерских способностях.
На Царицынских воротах Дэна пропустили. Лева Задов узнал его, и крикнул патрульным:
— Пропустите, это свой. И таким образом, не заметил, как слово Свой и слово Знакомый слились для него в один образ:
— Немного, но бабла даст. И Дэн уже приготовил две взятки, серебряный рубль и золотую пятерку, а зря, ибо сегодня был такой день, что лучше ничего не выбирать:
— Не получится. — Только если, как в Илиаде: по полету птицы.
Туды-твою, или сюды-твою? — она летит. В случае запущенного состояния нерешительности, и это не поможет, потому что Реципиент побоится доверить жизнь Судьбе, или, что тоже самое:
— Судьбу птице.
И Дэн при встрече с Левой, который специально спустился, чтобы:
— Дать человеку пройти в город, — сказал:
— У меня ничего нет.
— То есть, как — нет?
— Да вот так, приготовил серебряный рубль и золотую десятку, но забыл.
— Не верю, — сказал Лева.
— Почему?
— Потому что — как сказано — совравши в большом скажете неправду и в малом. Ты понял, в каком смысле?
— Нет.
— Совравши себе — тебе будет совестно сказать правду мне.
— Что теперь делать?
— Дай мне и серебряный рубль, и золотую пятерку, ибо рубль я отдам тому охраннику, который пропустил тебя у ворот.
— Зачем ему рубль, если он уже меня пропустил?
— Чтобы был мне должен, и запомнил: сколько серебряных рублей в золотой пятерке — столько раз он должен отдавать мне серебряные рубли.
— Но у меня десятка.
— Нет, мил человек, нет, ибо сказано:
— Была бы у тебя десятка ничего отдавать и не пришлось бы, но ты это удвоение сделал только в уме, а в реальности всё как было — так и осталось.
— Ничего не понял! — рявкнул Дэн, и полез за баблом.
— Чего тут непонятного: не утаивай талант, если ты его удвоил, ибо тогда у тебя только прибудет, а если наоборот, то:
— Наоборот и убудет.
— Мы так не договаривались, — сказал Дэн самому себе, но вслух, и Лева принял это на свой счет.
— Какой счет? я не понял?
— Не бойся, я тебя пропущу — отдашь на обратном пути.
И Дэн прибыл в кабак Риц не только без денег, но еще и с потенциальным долгом. Швейцара не было, и он прошел к стойке, работал другой бармен, а Вилли Фрай сидел за столиком в первом ряду, у самого бара.
Далее, с кем уже сидел Фрай? Кажется, кого-то уже посылали.
— Я где-то ее видел, — сказал Дэн, присаживаясь за тот же стол, где что-то делал Вилли.
— Вот из ит? — спросил Фрай, не поднимая голову от бумаг.
— У вас нет отдельного кабинета? — спросил Дэн.
— Пока только под лестницей. Но там нет света.
— Почему?
— Периодически очень часто перегорает лампочка. И знаете почему?
— Нет электрика?
— Есть, но не тот. Вы электрик? Я могу вас устроить на эту блатную работу.