Альфа Центавра
Шрифт:
— Нет, я готова связать свою жизнь с вашей, сэр, но только вы должны уж полностью встать под знамена Герцога Чемберленского.
— Неужели он на самом деле существует? А если: да, то я знаю, кто это.
— Вы думаете — это Фрай?
— Я — тоже, но это ошибка. Чудовищная ошибка. Он находится под влиянием сов-в-всем-м другого человека — если, конечно, это человек.
— В общем, один из них Кецалькоатль, а другой Монтесума.
— Да.
— Значит, можно надеяться, что всех не перебьют при штурме.
— Почему?
— Ты не догадываешься? Нужно оставить, как минимум восемь тысяч для жертвоприношения. Если вы не знаете, как я считаю, извольте, раскрою тайну. Сторон четыре, каждая в километр, на одном метре умещаться два человека. И знаете почему? Больше двух не получится: стоять долго, надо переминаться с ноги на ногу, поэтому трое не уместятся по определению самого жертвоприношения, производимого со всех четырех сторон местного света.
— Все это так, все это логично, кроме одного.
— А именно?
— Вы сказали, что Царицын, как Троя будет разрушен, а в то же время, убедительно объяснили, что приносить в жертву будут те, кто в Трое:
— Кецалькоатль и иво Монтекосума.
Далее: Царицын будет разрушен, но победят те, кто в нем.
Несмотря на некоторые разногласия с Фраем Дэн был назначен комендантом крепости, так как сказала ему Кали:
— Вра запил с горя.
— С ним что-то случилось?
— Пропала его Принцесса.
— Как?
— Пошла в атаку — между прочим на ваши неиссякаемые цепи — и:
— Как сквозь землю провалилась.
— Наверное, расстреляли.
— Скорее всего.
— Жаль.
— Ваша обязанность отдавать приказы. Так отдайте несколько, как-то:
— Всем батареям крепости о-огонь-ь!
— И знаете почему? — спросила благородная леди. — Они пошли на решающий штурм. Подошла командир всей артиллерии крепости Елена, которая встречала Дэна Сан Флауэрсами, и посоветовала:
— Дать залп из половины орудий.
— А потом еще из половины? — спросил Дэн.
— Вижу, вы уже оценили обстановку, сэр, — сказала Елена. — Но думаю, вторую половину лучше оставить пока на случай непредвиденных неприятностей.
— Вы правы, — сказал Дэн, — но не думаю, что они будут, по крайней мере сегодня. И знаете почему? Когда-то должна кончится полоса невезения. А так получается, по-вашему, что и сегодня они:
— Обязательно будут.
— Разрешите, я поведу свою дивизию в контратаку, — сказал подходя парень.
— Ты кто? — спросил Дэн, — я тебя знаю?
— Василий Иванович Чапаев.
— Знаете, что я вам скажу, друзья мои, вас здесь и без меня много, а тем более, сколько еще в плену ждут не дождутся досрочного освобождения. Как-то:
— Камергерша, Дыбенко — если выживет.
— А он выживет?
— Если только признается, что является шпионом зеленых. Его будут лечить хорошо, чтобы добиться:
— Какова на самом деле диспозиция Царицинского гарнизона на сегодняшний день?
— Но он здесь никогда не был, и потому ничего не знает! — сказала Елена.
— Никто этому не поверит, — сказал Дэн. — И знаете почему? Должен быть Связной. Я, между прочим, тоже так думаю. И может быть, сейчас он находится среди нас.
— Скорее всего, это вы, — сказала Елена.
— Я знал вашего папу, — Дэн погрозил пальцем Елене, — он часто страдал головной болью, и знаете почему? Как проснется бывало — так перво-наперво думать:
— За кого мы воюем? За полосатых или за белых?
— И?
— И бывало использовал зажигалку: зажжется с первого раза — значит за белых, а нет — наоборот — за зелено-красных.
— И так всю войну?! — ужаснулась его дочь Елена. Но тут же добавила: — Как Ахиллес, между прочим: в душе за Трою, а сражался за этого, как его? Вообще за какого-то Сципиона Африканского, которого ненавидел всей душой и всем сердцем.
— Ну, вот так значится, вы здесь разруливайте, а я пойду в кабак выпью, и заодно разберусь с Фраем, чем, собственно, он недоволен.
Тем более ты, я вижу, дорогая, — добавил, даже не посмотрев в глаза Кали, — симпатизируешь ему, а почему:
— Не понимаю-ю!
— Хорошо, мы пойдем, а вы здесь, как сказал мой визави: разруливайте пока что.
— Я пойду один, — сказал обиженный, что Кали не узнала его как следует при встрече Дэн. Она хотела возразить, что по дороге, может быть, удастся разобраться, почему все так плохо получается, но он уже отвернулся, и более того, уже спускался по гранитной лестнице вниз.
Все ушли и Василий предложил:
— Нет, нет, нет, — ответила даже не дослушав его Елена, — не успели люди, как говорится, и с горочки спуститься, а ты уже тащишь меня на сексодром, так не делается.
— Я собственно, хотел только предложить сначала трахнуть по танку, который решил уйти от нас в обратную сторону, а уж потом дальнобойными на наступающим цепям всех остальных белых.
— Послушайте, дедушка, не обманывайте меня намерянно, я и сама:
— Обрадоваться рад.
— Вот?! Что-с? Вы мужчина?
— Нет, пока что, но мне обещали, что буду, когда улечу на Альфу Центавра.
— Я боюсь, что если ты улетишь туда, — парень показал на печальное небо, — то улетишь На Всегда.