Альфа Центавра
Шрифт:
— И вы согласились?
— Да, ибо он сделал мне предложение, которое я приняла.
— Она с детства мечтала иметь своим мужем-любовником главу местной уркаганской мафии, — сказал Каменщик Вра. Все думали, что Камергерша возмутится развившимися за время осады Царицына мафиозными замашками народонаселения, но она только просто вздохнула:
— Везде уже так.
— Что? говори яснее, — рявкнула Елена.
— Знаете ли, дорогая синьора, привели осла. Многие рассмеялись, но не все. Врангель поднял свою усталую голову, подперев ее тыльной стороной ладони в подбородок, и промолвил:
— Этого не может быть, так как я здесь.
— Достукался, — только и сказала Камергерша, и присела поближе к костру, чтобы достать себе большую черную с рыжим печеную картошку, на которую смотрела если не давно, но уже:
— Некоторое время.
— Я захватил селедку кусочками, приготовленную на пару, — сказал посланец со стен крепости.
— Почему не засолили? — спросила Ками, пробуя ее.
— Нет времени, а тут пять-семь минут — и готово.
— Я люблю засоленную сырой.
— Я не могу ответить вам, как это принято в лучших домах Ландона:
— Да мне по барабану, что вы любите, — ибо знаю:
— Скоро вы преставитесь.
— Ты пропустил букву, — сказал Врангель.
— Нет.
— Да.
— Нет. Вра бросил в посланца головешкой, ибо слово:
— Преставитесь, — сильно отличается от его предшественника:
— Представитель. — Имелось в виду, что Камергерша скоро представится всему народу, как:
— Царица Царицына. — Хотя цариц этих потенциальных здесь было — скажем не в ту же строку — много. Как-то:
— Кали, Щепка, да и сам Врангель намеревался, но не судьба. — Хотя какая судьба? Задним умом — который находится в затылке, как дальнее зрение Платона — все понимали:
— Город каким-то образом тайно захвачен Герцогом Чемберленским. — По тайной партийной кличе:
— Вильям Фрай. Некоторые даже говорили, что это он:
— Сам себя запер в холодильник с колбасой и сыром, и другой высоко дефицитной гастрономией, чтобы явиться неожиданно повсюду, как Клара Цеткин и Роза Люксембург:
— Вместе Взятые.
— Адъютант проводите командующего на стену крепости.
— Я не адъютант, а командующий охраны Зоны.
— Имя? — рявкнул уже начавший обретать надежду Вра.
— Беня Крик!
— Я такого роста не помню.
— Мишка Япончик.
— Ты откуда взялся, предатель? — спросила и удивилась одновременно Камергерша.
— Я просто-напросто обменялся местами в Левой Задовым, по— семейному. Мне нравится, а ему уже надоело здесь крыс ловить.
— Каких крыс, что ты плетешь, мерзавец! — рявкнула Камер, и лапнула маузер в новой желтой немецкой кобуре, но:
— Иво не было. — Почему?
— Так она откуда явилась — не запылилась?
— Вот и видно, — констатировала Елена, что ты, может и командирша, но не местная. Хоть бы Кольт Сорок Пятого Калибра взяла с собой, а так тебе нечем будет ответить даже на дуэли.
— Тихо, тихо, — сказал Вра, — никаких дуэлей, запрещено еще моим указом до полной победы. Борьба, бокс — это да, можете, да и то не сейчас.
Глава 47
Командование армией принял Дыбенко. Но:
— Исполнительным Директором был Амер-Нази, им он себя и назвал, хотя многие знали только два слова в этом смысле:
— Комдив и Зампотылу.
— Это их объединяет, — пояснил новый-старый помощник Амера по неотложным вопросам Лева Задов. Махно тоже был здесь, и поздним вечером был встречен на берегу Сонькой, переодетой, впрочем — как они договорились — в галифе, френч и маузер вместе с биноклем Василия Ивановича. Так-то бы Махно все равно узнал эту Нику, свою первую жену, но кубанка на ее голове смутила. Смутила его разум, и он только сказал:
— Это ты?
— Смотря кого ты имеешь в виду.
— Даже не глядя могу сказать: ты шпионка. Хочешь я тебя сдам новому командующему Дыбенке? Он раздумывать не будет, сразу в расход.
— Ты не добавил:
— И знаешь почему?
— Почему?
— Потому что он практически находится в коме, а командует этой лавочкой Амер.
— Ты хочешь спросить, почему я не встал рядом с телом почти покойного Дыбенко? Отвечу: все равно рано или поздно припрется Коллонтай и он выберет ее, и как умирающий Людовик Тринадцатый опять воскреснет к жизни вечной. Увидишь, он еще поведет нас в атаку на Царицын.
— Попались! — кто-то чуть ли в самом воздухе, но невидимый рявкнул так и хлопнул в ладоши. И знаете почему?
— Зуб болит, свистеть не могу. Махно ахнул, а Сонька сдержала своё удивление и только сказала:
— Явилась — не запылилась. Это была Коллонтай. А то все думали, где она? Вот вышла на невидимый и неслышимый призыв любимого, и скорее всего, именно потому, что он был уже ни на что больше не способен, как только:
— Отдавать ей приказы, которые она хочет услышать.
И втроем они пришли в штаб армии, где в это время был небольшой банкет по случаю решающего наступления на Царицын. Выступал сам Амер-Нази:
— Никто не видел осла? Многие ничего не поняли, но вошедшая, как оракул с Альфы Центавра неузнанная Кали прорявкала:
— Они ищут соперников, чтобы их уничтожить до — или во время — наступления.
— Кто это? — спросил Ленька Пантелеев, сидевший в обнимку не только с Никой Ович, но и с Аги. Которые, как и Сонька в своем время были женами Махно. Он и Сонька Золотая Ручка пока что прятались за широкой спиной Коллонтай, как ее личные телохранители.
— Э Нью Моисей, — засмеялся Лева Задов, но не очень сильно, так как капитал свой, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс таскал всегда с собой, на найдя даже в уме своем места: