Альфа Центавра
Шрифт:
— Больше.
— Вот?
— Я грю, больше двух упаковок Пилзнера стоит экстраординарных вход в пивной бар через швейцара.
— А я утверждаю, что нет! — даже обрадовался сопернику Тро. — И разъяснил:
— А представляешь, сколько тогда будет стоить Пилзнер?
— Где, в парке Кой-Кого, или в районном двухэтажном баре?
— В районном Пилзнера вообще не будет.
— Дайте я скажу, — Камергерша вытерла полные красные губы под уже начавшими пробиваться мужественными усиками, — никто из вас не догадается, чего не будет в барах будущего. Могу даже дать подсказку — всё равно не поймете даже с трех раз. Волга.
— На что спорим? — спросил Мишка Япончик, появившийся, как покойник: неожиданно и в белом халате, как повар, шеф-повар и зав склад — в одном лице.
— На палку, — сказала Камер.
— На па-а-ал-л-ку-у? — пожалел Мишка, что дама намекает на сервелат, который был в таком же дефиците, как и то, что задумала Камергерша.
— Между прочим, я числюсь шеф-поваром, — сказал Дроздовский. — Надеюсь ты решил проиграл не мою палку?
— У меня есть одна лишняя.
— Вашими палками только печку топить, — сказала обиженная до глубины души Сонька, и добавила, вздохнув:
— Тем не менее, первая рискну, и скажу слово.
— Пажалста, но что ви ставите взамен? — пропел Дэн, как будто:
— Его здесь только не хватало.
— Свою свободу, — опять вздохнула печально Сонька Золотая Ручка.
— Не знаю, не знаю, — опять влез Дэн, — понадобится ли кому-то это.
— Что?
— То, что ви предлагаете.
— Прекрати паясничать, Дэн, — сказала Камергерша из-за стола, что ты завикал? Строишь из себя диктатора?
— Да ладно, не нападайте на него, — сказала Сонька, — ему все равно никто не даст. — А Дэну так и сказала в глаза: — Журналист-неудачник.
— Нет, — возразил Дэн, — журналист как раз удачливый, а вот командир дивизии из меня, простите друзья, не совсем вышел.
— Что значит — не совсем? — спросил Дроздовский, — еще хочешь покомандовать?
Наконец Сонька сказала:
— Это Тирамису. Валилий только хлопнул себе по коленке:
— Лучше бы вообще молчала: какой Тирамису может быть в баре, из чего, из скумбрии, что ли? Так она пахнет, что боже мой, на торт совсем не похоже.
— Креветки, — был второй ответ, который дал Амер-Нази — большой их любитель. — И опять Камергерша сказала:
— Ни-пра-виль-на! Мишка Япончик открыл рот, как второй за главным отличником ученик в классе, чтобы обойти избранника судьбы на финише:
— Это. — Но не успел кончить, так как для того, чтобы человека растянуть по правилам искусства, повертел сначала головой во все стороны, что, мол, убедитесь, поросята:
— Это я. А ответ и повис в воздухе, правда, без его вмешательства:
— Воблы.
— Никогда бы не догадался, — только и сказал Дроздовский.
— Ты подслушал и украл мой правильный ответ, — чуть не заплакал Беня Крик, вспомнивший по этому случаю свое родовое имя. Все начали вертеть головами:
— К кому он обращается, непонятно, — вымолвил Василий Иванович.
— Действительно, кто сказал правильный ответ? — спросила с надеждой Камер, надеясь, что никто не осмелится признаться в своем выигрыше у нее. Тишина зависла такая, что было слышно, как играет сама с собой тарелка барабанщика на эстраде.
— У меня звенит в одном ухе, — нарушил тишину Дэн.
— Скорее всего, действительно, это была муха, — сказал Дроздовский.
— У меня никогда не бывает ни мышей, ни мух, — сказал насупившись Беня, как будто именно по этой случайности, что кто-то, а не он дал правильный ответ про отсутствие воблы в общественных заведениях будущего, этот шикарный кабак Ритц перешел в его собственность. Мол:
— Не отдам, хоть режьте. — А работал, можно сказать, простым мясником. И хорошо, что не спросили про самую популярную профессию будущего, тут бы уж точно никто не додумался, что это будет именно мясник.
Наконец кто-то, а именно Сонька Золотая Ручка подняла голову вверх, и там, на высоте почти десяти метров обнаружила голову коня, ухмылявшегося ей одними, но не желтыми, а белыми-белыми, как только что из Израиля — зубами.
— Купил, наверное, по дешевке на Одесском рынке, — только и сказала Сонька, но все ахнули, когда эта рожа начала спускаться все нижи и ниже, пока не явилась с претензией:
— Заказать и ей Флорентийский Стейк на отрытом огне.
— Под тазик Мадеры, — попытался пошутить Василий Иванович, но под осуждающими взглядами присутствующих благоразумно прикрыл рот снизу кулаком.
— Не думайте, что я уже ваш, — сказал Распутин, и в ожидании своего стейка отломил кость с мясом у Камергерши. Сей жест она поняла, как право на право иметь все три палки.
— В общем, так! Несмотря на то, что судьба стала относиться к нам по-человечески, и прислала Киннера Распи, как символ того, что скоро и сам он будет здесь, целиком, так сказать, как туша того медведя, шкуру которого мы зрим сейчас.
— Вы не кончили речь, — сказал Распутин, и попросил принести еще одну бутылку Мадеры. На что Дэн ответил:
— Вы еще не начали как следует есть, а выпили уже много.
— Вам жаль?
— Может и не жаль, но спьяну вы можете перепутать, кому обещали победу в этом городе.
— Да отстань ты, Дэн! — крикнула Камер, — ты не видишь, что маг хочет напомнить мне о чем-то очень важном. А! А-А! А-А-А! Я не закончила речь. Чем должна заканчивать речь?
— Тостом, — сказал Василий.
— Тостом? Да иди ты, Василий, это не те шутки, которые я хочу сейчас слышать. А впрочем-м, кажется, ты прав, мартышка, и хлопнув многозначительно, что, мол, при случае и ты не стесняйся, его по затылку, рявкнула:
— Руки-ноги на стол — я Котовский! — У Мишки Япончика после этих рявканий упал в кофе с молоком пончик, который он так давно хотел съесть. Шутка. Она просто сказала:
— Мне по барабану гости не только из будущего, но и прямо из Астрала, а чтобы три палки прямо сейчас лежали передо мной.