Альфа Центавра
Шрифт:
— Ну, чё, — сказал Василий, — избить тебя, как сидоровую козу?
— Именно, как сидоровую?
— Сидорову, — да, пусть будет так.
— Как легко же ты, мил человек, поддаешься на провокацию, — сказал Эст, и добавил:
— Нет, с тобой мы драться не будем, а лучше изобьем вон ту козу, — и Эст показал пальцем на Вари.
— Действительно, — удивился Василий Иванович, — как он мог съесть весь шашлык, не понимаю. Далее, Вар их побеждает, так как после мяса стал очень силен.
— Мы должны сначала доиграть, а потом изобьем его, — сказал Эсти.
— Хорошо, так даже лучше, — сказал Вася. — Ты сколько поставил?
— Вот, три и одну последнюю дальше.
— Отлично Григорий, нормально Константин, я крою и даю дальше.
— Не вижу, чем и чем?
— Вот им, — Вася, не оглядываясь, махнул рукой назад в сторону Вара.
— Он один, — возразил Эст.
— Он здоровый хватит и закрыть, и дальше дать.
— Прости, но если делить, то сначала напополам со мной.
— ОК, я делю свою половину на две части, ту, которая с рукой, ставлю, а оставшуюся с ногой даю дальше, пойдет?
— ОК, я тоже так делаю.
— Ты считаешь, мне больше нечем крыть?
— Естественно.
— А голова, я закрываю иво головой.
— Голову тоже надо делать пополам, — возразил Эст. — Более того, это вообще моя голова.
— Серьезно?
— Да, обычно я сам не думаю, а спрашиваю этого Зайца, как надо, а потом делаю наоборот.
— Так это ваш Заяц?
— Ты забыл, что мы пришли вместе? — Э улыбнулся.
— Ага, значит у меня должна быть фора.
— Хорошо, я согласен, пусть это будет моя лишняя шишка. Показывай сколько у тебя.
— Ты вскрылся — ты и показывай.
— Ладно, — опять согласился Э, — Девять.
— Что, Девять?
— Прошу прощенья, Десять, — и Эсти выложил четыре десятки и Джокера.
— Вот как раз из-за жульничества ты и проиграл, — сказал Василий, потому что мы играли без Джокера. Откуда он вообще взялся?
— Дело в том, что я всегда ножу с собой Джокера.
— Зачем, если вы играете только в Девятку?
— Да?
— Да.
— Не знаю, но вот как раз пригодился.
— У вас так играют: выкладывают не только все, что в голову приходит, но и что есть в карманах?
— А у вас?
— И у нас также, — Василий Иванович порылся в карманах на груди рубашки. Но ничего не нашел. Далее, что он все-таки находит?
— А! вот, кажется, что-то есть, и он вытащил, правда без золотой цепи, Бриллиант Сириус.
— Откуда? — удивился Эст. Василий тоже не знал, откуда он взялся. Тем более, без цепи, на которой его носила, кажется, Щепка. Ибо:
— Если она выиграла турнир за Царицын, то и этот Бриллиант соответственно.
— Значит, я с ней был, — сказал он.
— С кем?
— С королевой этого города.
— С царицей, — напомнил о себе Вар, — ибо я ее видел, настоящая.
— Что настоящая?
— Стерва.
— Кстати, — вспомнил Василий, — мы забыли тебя избить.
— Ми не против, — сказал Эст, — но сначала надо принять решение: кто выиграл?
— Разве это непонятно? У меня Бриллиант, который ничем не закрыть. Значит, выиграл я.
— Он может быть поддельным.
— По барабану.
— Значит, мы и сегодня будем спать на улице? — спросил Вара, чем опять напомнил о своем бесполезном существовании. И они пошли на него, можно сказать:
— Нехотя, — в том смысле, что в полной уверенности в своей непокобелиной силе. Но Вара наелся мяса до отвала, и отрицательная реакция этого процесса в виде обжорства еще не вошла в полную силу. И он применил прием, который — так все думали — применял только Котовский, и только в экстраординарных ситуациях:
— Взял ребят двумя руками — каждого своей — и направил навстречу, как два паровоза. Как по рассказу одного русского голливудского актера, он сделал со своим паровозом, из-за чего потом и стал больным на всю голову инвалидом, и несмотря на это смог соблазнить приличную немку, родившую от него впоследствии толи двоих, толи троих детей, с которыми — по крайней мере с одним из них — пела в церковном хоре. Впрочем, вряд ли, ибо ее голливудским мужем было ей ясно сказано:
— Ни с кем вообще не разговаривать, и если петь, то только дома.
— Впрочем, может я ошибаюсь: потому что по другой версии, она должна была быть немая. Как они могут петь? Хотя в тайге, возможно, это безразлично. На Краю, так сказать, Света:
— Толи еще будет. Они бы тоже стали инвалидами, но Василий автоматически успел подставить свой кулак между ними. Как буфер, который не был смят неимоверной силой Вары, обожравшегося мяса только по причине зажатого в этой руке Бриллианта Сириус, который своей энергией отбросил этих ребят метров на восемь. Бриллиант упал и Вариус над ним постоял, постоял, и решил согнуться и:
— Дома рассмотрю поближе, — сказал он, как будто оправдываясь. И действительно, человек получивший власть не по наследству, не от природы не то, что стесняется ее, а постоянно требует теории познания, объясняющей его право обладания ей пожизненно, и даже дальше. Исходя, видимо, именно из этой теории Вариус решил называть себя Вариусом, и главное понял:
— Значит, у меня есть дом. — Свой большой дом. И он повернулся лицом к Царицыну, и уже хотел уверенной поступью направиться туда, как эти псы опять набросились на него. Правда, не вероломно, а Василий крикнул сначала:
— Эй, ты! Куды-твою гребешь клешнями. — Как будто сам когда-то был моряком. А разозленный беспрецедентным поведением Вары Эсти с разбегу ударил ногой в грудь. Все думали:
— Улетит прямо до стены города. — Нет, упал, да, но полежал совсем немного.
— Вы на кого руку подняли, ироды?
— А кто ты, мил человек, мы не знаем? — спросил Вася, а Эсти только развел от удивления руки в стороны.
— Я царь этого города.
— Но как ты сказал, Вагриус? Не Приам, точно?
— В историческом смысле эти имена очень близки, — сказал Вагриус. После этих слов Эсти споткнулся и первый получил по рогам. Вара прямо из положения лежа сначала ударил своего бывшего, так сказать, шефа по коленке, а когда Эс нагнулся получил в лицо ногой. Хотя и успел сказать, прежде чем упал: