Альфа Центавра
Шрифт:
— Сюда не попадает, — вякнула Щепка, и как голодный волк опять попросила:
— Дай да дай!
— Никаких Дай, вы должны пойти ему навстречу.
— У нас нет кулича и этого, как его, рукавишника, чтобы поднести ему чинно и благородно.
— Вы что там пьёте? Ибо я говорю:
— В атаку, черти! В штыковую и рукопашную, вперед, дети мои!
— Ладно, — махнула рукой Ника, пойдем посмотрим, что там с бруствера.
— Так война для нас может закончиться, не успев как следует начаться, — ответила Щепка.
— Там есть перископ, он нас не увидит.
Тут вернулся как раз уже с загипсованной ногой Махно. Ему дали, чтобы не скучал фисгармонию, на которой он предложил сыграть им:
— Отходную.
— Ты вообще в своем уже, — сказала Щепка, и процитировала: — Отходную.
— Мы еще не собираемся туды-твою, что ты городишь под руку, сукин сын?
— Тихо, тихо, это не то, что вы думаете, и заиграл и запел, опираясь на один костыль:
Протрубили трубачи тревогу Весь по форме к бою снаряжен Собирался в дальнюю доро-о-огу Броневой ударный батальон! До свиданья мама не горюй, На прощанье Батьку поцелу-у-уй-й! До свиданья, мама, ты не горюй, не грусти, Пожелай нам доброго пути-и!— Тп-ру-у! — закричала Щепка, — тут возникают сразу два вопроса.
— Три, — поправила подругу Ника Ович.
— Какой третий?
— Он с нами пойдет, что ли с такой ногой, на костылях?
— Я это и так имела в виду.
— Тогда у меня еще есть, а именно:
— У нас есть броневик, чтобы пули не попадали по лицам?
— Да, — просто ответил Махно, и показал большим изогнутым назад пальцем назад. И действительно, там чавкал почти танк, которых они, правда, еще никогда не видели, с двуствольным пулеметом на башне. Но никто его не испугался, просто спросили:
— Сколько там мест?
— Два, — ответил Махно, — для командира и его заместителя.
— Да?
— Да. Впрочем, я могу постоять, а вы обе сядете вместе с сомом.
— Кстати, про сома, — это был мой опять третий вопрос: Васька отдаст нам его с собой на дорогу?
— Вот этого я, честно говоря, не ожидала, — сказала Щепка. — И думаю, бесполезно к нему обращаться просто так за этим лещем.
— Почему?
— Мы слишком долго его ругали.
— Василий! — крикнула Щепка, приветливо задрав голову вверх, — ты дашь нам его?
— Ни-за-что! И более того, я сказал бегом марш в контратаку, грызите их зубами, рвите руками, бейте ногами — тогда им действительно будет страшно. А вы:
— Мы на танке.
— Это не танк, — сказала свое слово Ника.
— Тем более.
— Что значит, тем более? Чуть что он сразу: тем более!
— И более того, за обращение ко мне в третьем лице, когда я присутствую здесь в первом и втором — даже хвост:
— Не дам.
— Да хрен с ним, с этим сомом, — сказал наконец Нектар, а по-гречески — как считал сам Нестор — а точнее по-французски:
— Нарцисс, — ибо… ибо у нас есть норвежская семга. Они ахнули, а некоторые хотели даже опять избить.
— За что? — спросил Нестор — Нектар — Нарцисс.
— За лицемерие, — ответила Щепка. — Это же надо держать нас в неведении так беспрецедентно долго.
— Впрочем, прости нас за всё, — добавила Ника Ович.
— Хорошо, но только при одном непременном условии.
— Мы согласны на всё, если семга уже готовая, слабосоленая и мажется на мягкий белый хлеб с маслом, как само масло, — улыбнулась Щепка.
— Нет, нет, это не обязательно, — заспорила с ней Ника, — семга ни в коем случае не должна мазаться на хлеб с маслом, как её икра, а это только должно казаться, что мажется, так сказать:
— Казаться, а не быть.
— А я за быть, а не казаться! — негромко рявкнула Щепка, не желавшая в такой ответственный момент вступать в очередную бессмысленную полемику, кончающуюся тем более, часто, даже всегда увечьями некоторых личностей, — она мрачно посмотрела на Нику, потом на Махно, как будто только что удивилась его метаморфозе, и добавила:
— В лучшую сторону.
— Что? — спросил он.
— После избиения этой змеей, ты стал лучше.
— Чем?
— Теперь у тебя есть семга, а не сом, и броневик вместо своих двоих.
— Нет, это лучше, лучше, — подтвердила Ника Ович.
— Значит, делаем так, — сказал Дюк, или Махно, если просто по-простому, а не по-французски, — не обращаем больше внимания на этого Ваську, а признаем меня главнокомандующим войсками Трои.
— Вы имеете в виду этот Царицын? — махнула рукой в сторону города Ника. И добавила: — Нет, нет, я понимаю, это вполне естественно, должен быть только один главнокомандующий. Я буду твоим интендантом.
— А при чем здесь это? — вопросом ответила Щепка, — Васька никогда и не был командиром сил обороны. Я просто взяла его на эту вышку пулеметчиком. Ну, правда, обещала, в случае чего дать дивизию, но это и всё.
— Да?
— Да.
Э-хх, сюда Бориса Парамонова, он разберется с этими неположенными по уставу лещами, сомами, норвежской семгой и ее икрой. Ибо:
— А по уставу ли это военного времени?
— Не думаю, что это устроит Щепку, любимую девушку другого гиганта русской демократии, а именно:
— Анатолия Стреляного. Вот им бы стреляться здесь на дуэли! Но еще не вечер, авось это еще будет. Дуэли, кажется, не запрещены.
С веселым смехом, под семгу с холодным пивом они выехали за бруствер. Кстати в этом броневике был только еще один человек, а именно водитель. И это был Вара. Его досрочно выпустили с Губы, куда он попал за недостойное защитника крепости поведение. А именно:
— Обосрался при всех.
— Но у кого хватило ума доверить ему броневик? — спросила Щепка.