Альфа и Омега. Книга 2
Шрифт:
— Что с Йоном? — первым делом спросила я, когда снова могла говорить с ним лицом к лицу.
В зеркало заднего вида я увидела гримасу недовольства, дернувшую его лицо. Разговоры о моем альфе — которого он ни разу не назвал по имени — явно выводили мужчину из себя. И чем дальше, тем сильнее.
— Его пока нельзя перевозить, — отозвался он.
— Но вы сможете его забрать, правда? — сразу уточнила я. — Когда ему станет лучше?
— Как ты себе это представляешь, Хана? — хмуро спросил детектив, выворачивая руль, чтобы вписаться в поворот. — Мне удалось забрать тебя, потому что все произошло очень быстро и приказ не
— Но вы же обещали… — непонимающе пробормотала я.
— Хана, послушай меня. Твой альфа… нездоров. У него совершенно точно проблемы с головой. После того, что случилось в его детстве, это меня вообще не удивляет, но ты, кажется, не замечаешь очевидного.
— Что с ним случилось? Что вы узнали? — не отставала я, придвинувшись максимально близко к передним сидениям и даже отстегнув для этого ремень безопасности.
— Хочешь поговорить об этом на ходу? — недовольно дернул бровью он.
— Хотите, чтобы я пошла с вами, пока он остается в лапах Церкви как заложник? Говорите, — отрезала я. — Что вам известно?
— Его мать действительно была под сильным наркотическим воздействием, когда соседи вызвали полицию. Они не нашли ребенка и подумали, что она что-то с ним сделала. Хана, ты ведь знаешь, что у омег иначе работает связь с Великим Зверем, верно? — Он коротко посмотрел на меня через зеркальце, и я кивнула, не понимая, при чем тут это. — Альфы обретают клыки и когти, когда злятся, омеги — когда испытывают удовольствие. Та женщина… Мина Гу, так ее звали, верно? Наркотик затуманил ей разум и в то же время оказал стимулирующее воздействие на ее либидо. Она перестала себя контролировать.
— Я знаю это, — подтвердила я. — Йон сказал, что она убила своего любовника прямо во время полового акта.
— А он сказал тебе, что она съела половину его лица? И, как я полагаю, начала это делать, еще когда он был жив.
У меня перехватило дыхание, а картинка, вставшая перед глазами, была настолько яркой, что к горлу подкатило густое облако желчи.
— В состоянии частичной трансформации она была сильнее его, и он не мог ее сбросить. Она ела его живьем несколько часов, прежде чем несчастный скончался от болевого шока. И продолжала отковыривать кусочки от его тела, когда в дом ворвалась полиция. Если твой альфа видел это… Хана, ты понимаешь, что тот бедолага мог быть еще жив, когда он пришел из школы? Что он мог просить его о помощи?
— Нет! — помимо моей воли вырвалось у меня. — Не говорите так. Он был еще ребенком, он не мог…
— Позвать соседей? Позвонить в полицию из телефона-автомата? Что конкретно он не мог сделать, Хана?
Я зажала рот ладонями, ощущая, что еще чуть-чуть и меня просто вывернет наизнанку прямо в машине.
— Что по-твоему должно было произойти с психикой ребенка после такого? Думаешь, он способен на какие-то чувства? Думаешь, он любит тебя? А ты никогда не думала, что он просто использовал тебя, чтобы добраться до Ортего и отомстить ему? — продолжал давить детектив. — Что такой, как он, вообще не способен на чувства?
— Я не верю вам, — помотала головой я, все еще зачем-то прикрывая ладонью рот. — Я вам не верю.
Детектив Гаррис тяжело вздохнул, а потом, приглядев место для парковки, втиснул машину на обочину между двумя другими автомобилями. Выключил мотор и, выйдя наружу, открыл дверцу заднего сидения.
— Хана,
Я подняла на него затравленный взгляд, отчего-то ощущая желание забиться как можно дальше в салон. А лучше всего — открыть дверцу и выпрыгнуть с другой стороны. И бежать не разбирая дороги, надеясь, что завтра утром не вспомню ни единого его слова.
— Я люблю его не за то плохое, что он сделал с другими, а за то хорошее, что он сделал для меня и наших близких, — тихо ответила я. — И мне все равно, если вы или такие, как вы, не понимают его и считают моральным уродом и убийцей. Он — мой, а я — его. Это никогда не изменится.
— Даже если однажды по любой из возможных причин он сорвется и причинит боль уже не плохим ребятам, а кому-то, кого ты любишь? Или, может быть, тебе самой? — парировал детектив Гаррис, наклонив голову набок. — Хана, такие, как он, это бомба замедленного действия. Не льсти себя мыслью, что ты в безопасности рядом с ним только потому, что причиняет боль тому, кого ты ненавидишь. Когда его настоящие враги закончатся, что он будет делать с той ненавистью и яростью, что переполняют его? Или ты думаешь, они просто исчезнут в никуда?
— Он хороший! — упрямо возразила я, даже сама понимания, насколько по-детски это звучит.
— Он больной на голову несчастный ублюдок, — жестко обрубил меня детектив. — Ты этого пока не понимаешь, потому что влюблена по уши, но однажды поймешь и будешь мне благодарна, что я открыл тебе глаза и впервые заставил усомниться в нем до того, как он бы сделал это сам. А теперь идем.
Он схватил меня за руку и вытянул из машины. Отчего-то я сопротивлялась. То ли из-за его слов о Йоне, то ли из-за какого-то интуитивного чувства, которое уже не раз пыталось предостеречь меня от опасности — как тогда в Церкви Святой Изабеллы. Не нужно было идти с ним, не нужно было возвращаться в эту ненормальную пустую квартиру. Но я была слишком растеряна, напугана и сбита с толку, чтобы отыскать в себе силы быть категоричной и биться до последнего. И я позволила ему завести себя в подъезд, а потом на нужный этаж.
— Мне нужно вернуться в участок, — проговорил детектив, буквально заталкивая меня в квартиру. — Возможно, ночью не смогу приехать. Еда в холодильнике, телевизор слегка барахлит, но вроде работает. Я постараюсь забрать твои вещи, но если не получится, куплю тебе что-нибудь по дороге. Где постельное белье и полотенца, ты знаешь. И… пожалуйста, Хана, больше не делай глупостей, ладно?
— Но как же Йон? — жалобно спросила я.
— Да забудь ты уже о нем! — вдруг взорвался он, на мгновение совершенно переменившись в лице, отчего я инстинктивно отпрянула назад. — Я больше ни слова не хочу слышать о твоем альфе, ты поняла? Это я тебя спас, а не он! Я рискую тут своей карьерой и значком ради тебя! Хватит постоянно говорить о нем! Из-за него ты едва не попала к церковникам, из-за него ты вообще могла погибнуть! Приди в себя, Хана Росс, этот парень угробит вас обоих, даже не понимая, что делает. И если ты не выкинешь его из головы сама, мне придется тебе в этом помочь, что я сделаю с огромной радостью.