Альфа и Омега. Книга 3
Шрифт:
Выслушав своего альфу, я нахмурилась и перепросила, не может ли это подождать, но, получив отрицательный ответ, вздохнула и сказала, что мы скоро будем, после чего отключилась.
— Что-то случилось? — уточнила Нора, которая все еще, казалось, пребывает в каком-то одуряющем опьянении после своего успеха.
— Тут кое-кто очень хочет с тобой познакомиться, — вздохнула я. — И я была послала к Зверю любого из твоих поклонников, которых у тебя теперь, готовься, будут целые толпы, но он вроде как начальник Йона. Ты… не против?
Омега ответила не сразу, словно бы осмысляя услышанное. А потом на ее губах появилась насмешливая улыбка:
— Раньше, чтобы провести со мной время, мужики просто платили моему сутенеру и командовали мне вставать на четвереньки. А теперь… вежливо выражают желание познакомиться. Какое… интересное ощущение. — Она прикрыла глаза, чуть склонив голову набок.
— Так ты… не против? — неуклюже уточнила я.
— Не против, — пожала плечами она. — Но спать с ним за бесплатно только потому, что он босс твоего мужа, я не стану, имей в виду.
— Пусть попробует только на что-то такое намекнуть, — скривилась я. — Ты теперь под нашей с Йоном защитой, и тебя никто не тронет. Ну… по крайней мере, пока ты сама этого не захочешь.
Улыбка Норы из ироничной стала игривой, и она горделиво подбоченилась, отставив в сторону бедро, обтянутое тонкой тканью платья, почти не оставлявшей простора для фантазии — и надежд на присутствие нижнего белья.
На сцене уже закончился следующий номер — более ритмичный и яркий, — когда мы с омегой спустились в зал, где сидели гости. Найти столик Даллы не составляло особого труда: он, как и другие випы, сидел отдельно и на небольшом возвышении, откуда было лучше видно сцену. Йон занимал место рядом с ним, а их телохранители стояли чуть поодаль, в тени. При взгляде на них у меня мелькнула мысль о том, что сейчас никто бы не усомнился в том, что мой муж — правая рука, а в будущем, возможно, и тот самый давно ожидаемый наследник, на роль которого претендовали все сыновья главного зубца мафиозной короны Восточного города. В тот момент это казалось таким же неизбежным, как и все остальное, что с нами уже случилось.
— Признаться, для нас несколько неожиданно, что вы решили посетить открытие нашего скромного клуба, босс Далла, — проговорила я, когда мы подошли к ним вплотную.
— Да, для меня это тоже… своего рода неожиданность, — согласился тот. — Но почему-то мне показалось, что я должен прийти сюда. У вас такого никогда не бывало, госпожа Гу?
— Возможно, — не стала отрицать я. — Босс Далла, позвольте вам представить нашу маленькую восходящую звездочку. Я так понимаю, ее талант успел и вас покорить.
— Да, можно и так сказать, — сдержанно улыбнулся альфа, переводя взгляд очень серьезных темных глаз на стоявшую чуть позади меня Нору. — Если утром я еще сомневался, ради чего сюда иду, то сейчас от этих сомнений не осталось и следа. Ваш голос способен и мертвого воскресить, юная госпожа.
Он протянул ей руку, и Нора, сперва несколько озадаченная этим простым, но таким неожиданным от мужчины его положения жестом, потом все же приблизилась и осторожно вложила свои пальчики в его ладонь. И за мгновение до того, когда их руки соприкоснулись, я вдруг все поняла. И то, почему Далла пришел сюда сегодня, и то, почему Нора, никогда прежде не выходившая на сцену, пару месяцев назад загорелась идеей открывать шоу-программу и даже начала брать уроки профессионального вокала.
Омега приглушенно вскрикнула, отдернувшись назад и сжав пальцами вспыхнувшее острой болью левое предплечье. Далла даже не поморщился, но глаза его стали еще больше, и я впервые увидела неподдельное удивление, отразившееся в них.
— Какого… Зверя… — выдохнула Нора, но вопрос сейчас был адресован уже не нам, потому что с этой минуты она смотрела только на одного-единственного мужчину в зале.
— У него… странное чувство юмора, — согласилась я, ощущая, как губы растягиваются в совершенно неуместной и какой-то дурашливо глупой улыбке. Йон внезапно оказался рядом — обнял меня за плечи и потом потянул за собой, словно ему не терпелось сказать что-то важное. Не думаю, впрочем, что кому-то из них — омеге, которая все эти годы знала любовь лишь через боль, зависимость и принуждение, или альфе, который не знал ее вовсе, предпочитая во всем расчет и пользу для своего дела, — нужна была сейчас наша компания или какие-то дополнительные объяснения по поводу того, что с ними только что произошло.
Йон, ведя меня за собой, на лифте поднялся на крышу здания, в котором находилась «Мечта Ории». Оттуда Восточный город был виден как на ладони — весь забрызганный огнями, заполненный голосами, музыкой, сигналами машин и ритмичным гулом огромного сердца, запертого где-то под камнями мостовой. Полной грудью вдохнув свежий и густой воздух октябрьской ночи, я широко улыбнулась и подставила все еще горящее от удивления и восторга лицо осеннему ветру. Йон обнял меня со спины, и я откинула голову ему на плечо.
— Думаешь, они в таком же шоке, в каком были мы тогда? — негромко спросила я.
— Это еще мягко сказано, — фыркнул мой альфа. — Представь, у тебя уже внуки есть, а судьба вдруг объявляет тебе, что ты всю жизнь… почитай и не жил вовсе.
— Не представляю, — честно призналась я. — Это даже немного жестоко. Заставлять кого-то томиться и тосковать так долго, чтобы потом заявиться во всей красе тогда, когда тебя уже никто не ждет. Всему… свое время, разве нет?
— Не думаю, что на все вопросы есть простые и однозначные ответы, — мягко возразил Йон, вдыхая запах моих волос и проводя кончиком носа по моему уху. — Помнишь, что говорил Меркурио? Метка учит нас любить тех, кого мы бы никогда не смогли полюбить в иных обстоятельствах.
— Думаешь, не смогли бы? — очень серьезно спросила я, разворачиваясь к нему и впервые заглядывая прямо в глаза.
Вокруг нас шумело море городских огней, и все казалось таким отчетливым и таким ясным — только руку протяни. И все же мы все еще балансировали на самом краю, не решаясь сделать последний шаг за него.
— Ты знаешь, что я думаю, — возразил альфа, ни на секунду не отводя взгляд. — И не потому, что какая-то магия позволяет тебе читать мои мысли. А потому, что ты знаешь меня лучше кого бы то ни было на этом свете. И я точно так же знаю тебя. Хочешь, чтобы я сказал это вслух?
Я кивнула — судорожно и коротко, не давая себе времени засомневаться и передумать.
— Я люблю тебя, Хана, — без тени сомнения или колебаний проговорил он. — Люблю не потому, что меня принудили к этому или не оставили выбора, а потому, что с тобой я стал тем, кем бы никогда не смог стать без тебя. Ты освещаешь собой каждый уголок моего мира, и ты всегда будешь моим солнцем — с меткой или без нее. Ты — моя омега, моя жена, мое главное сокровище и мой смысл жизни. И я был бы полным идиотом, если бы позволил тебе уйти — сейчас или через пятьдесят лет. Если хочешь начать неистово и назло мне стареть, то подожди меня немножко, хорошо? Я уже очень скоро тебя догоню, и сможем заняться этим вместе.