Али Бабаев и сорок покойников
Шрифт:
Четыре часа на сцене плясали, рубились кинжалами и саблями, кололи штыками, взрывали гранаты и умирали под звуки бессмертных мелодий Зураба Церетшвили, но в антрактах публика тоже не скучала, пила шампанское «Клико», закусывала бутербродами с икрой и обсуждала новости. Главных было две: дуэль Бабаева с Рубайло, которую прервал налет бандитов, и гибель видного банкира Гурченко, члена правления ГТЭБ. Труп банкира обнаружили в бассейне, на его собственной даче; руки и ноги Гурченко были связаны колючей проволокой, а к шее прикреплена двухпудовая гиря.
Последняя сцена была печальной: красноармеец Сухов пересчитывал жен Абдуллы и горевал над телами Гюльчетай и Петрухи. Нина снова прослезилась.
– С огнем играешь, Боря, – вздохнув, промолвила Кира Львовна. Ты вот рассказывал про этого человека, а представила, как он Эльвирочку убивает и Вадика с Мишуткой… Так и мерещится, так и стоит перед глазами!
– Валерьянку пей, раз мерещится, – буркнул Борис Иосифович и, чтобы загладить грубость, тут же пустился в рассуждения: – Эльвиру и мальчишек охраняет целый батальон! И рядом идут, и впереди, и сзади, явно и тайно, по два пистолета у каждого и не знаю, чего там еще! А про дома и дачи говорить не приходится! Под всяким кустом… А где кустов нет, там под любой занавеской и во всех сливных бачках… И здесь, и в Лондоне, и в Париже!
Эльвира была их разведенной дочерью, а Вадик и Мишутка – ее детьми от второго и третьего замужества. Кира Львовна души во внуках не чаяла и очень убивалась из-за дочкиного невезения с мужьями. Все были такими обходительными, пока ухаживали за Эльвирой! Цветы – корзинами, подарки – мешками… папе Борису – коньяк и сигары, маме Кире – фрукты с Азорских островов, а саму Эльвирочку просто осыпали бриллиантами, золотом и мехами… И чем все кончилось! Первый муж, из перспективных молодых банкиров, сбежал к певичке, второй, строитель пирамид, стал в одночасье нищим и попался на подделке векселей, а третий, красавец-актер из МХАТа, пил, гулял и бросил Эльвиру беременной, сказав, что этой вашей стерве только ведьм шекспировых играть… Кира Львовна горевала, но дочка вовсе не расстраивалась. Дел у нее было много – премьеры, приемы, бутики, подруги с Рублевки и вояжи по разным приятным местам.
– Ну, если внуков и Эльвиру не достанет, так нас убьет, тебя или меня, – снова вздохнув, сказала Кира Львовна. – Тоже жалко.
– Да что ты такое говоришь! – всполошился Сосновский. – Как это возможно! Ты дома, а дом у нас что крепость! Думаешь, он на вертолете «Команч» прилетит и ракету пустит? Смешно!
– Не знаю, смешно ли. Пусть я дома, а ты вот целый день мотаешься… один офис, другой, третий…
– Ну мотаюсь… ну целый день… так ведь со мной охрана! Впереди машина, сзади машина, и в каждой по пять лбов… Да и вообще, что ему на нас покушаться! Мы ведь его пока не убили!
– Пытались убить, – кротко напомнила Кира Львовна и добавила: – Ты сказал, он вроде бы с Кавказа, а кавказцы такие злопамятные… И террористов мусульманских там полно… Захотят отомстить, так и вертолет раздобудут.
– Какие кавказцы! Что за кавказцы! Все кавказцы у меня вот здесь! – Борис Иосифович показал стиснутый кулак. – Здесь они, Кира! Я им плачу, я и мои… гмм… компаньоны! Свистнем, Кавказ разберут, кирпичей наделают и сложат стену вдоль всех границ, от Баренцова моря до Японского! А террористы эти… ты же знаешь: один звонок в Эр-Рияд, другой – в Сану [72] , и ни гроша они не получат! Ни цента! И это им известно! – Он перевел дух и выложил главный довод: – Кстати, этот джигит про нас не знает. Откуда ему знать? Кто доложит? Где мы, и где он!
72
Эр-Рияд – столица Саудовской Аравии; Сана – столица Йемена.
Кира Львовна вздохнула в третий раз.
– Ну не сердись, Боренька, не сердись… Говорят: знать бы, где упадешь, так соломки подстелил бы… Я ведь о тебе забочусь, об Эльвирочке и внуках…
– Заботься, – сказал Сосновский. – Прислугу гоняй, на кухне командуй, внуков к морю вози, за Вадюшей присматривай, чтобы читать учился. Советуй мне что-нибудь умное… ну, например, кого назначить канцлером в Германии. А хочешь развлечься, в гости езжай к английской королеве. Вместе с внуками! Я это устрою.
– Надо подумать, – сказала Кира Львовна и вздохнула в четвертый раз.
Полуда был разгневал. Да что там разгневан – разъярен! В таком состоянии Денис Ильич в выражениях не стеснялся.
– Какого хера ты нанял этих мудаков! – орал он на Литвинова. – Я что, мало зеленых тебе отстегиваю? Или экономить вздумал?… Или жадность взыграла?… Так не твоя забота деньги мои беречь, я их сам сберегу! А ты надежных людей выбирай, а не козлов сраных! Тоже мне, Два Кадыка с Арбата! Да я эту перхоть в Колыму сошлю! Я его…
Литвинов стоял в хозяйском кабинете в позиции «руки по швам». Ковра здесь не имелось, и провинившихся Полуда не «на ковер» вызывал, а «под картину». Это было большое полотно, изображавшее всадника, который мчался галопом на добром жеребце, а за ним, умоляюще вытянув руки, ковылял истощенный оборванец. Вокруг простиралась каменистая пустошь, ни дерева, ни ручейка, так что было ясно: шансов выбраться живым у безлошадного нет. Картина называлась «Боливару не снести двоих». Под ней и стоял Литвинов.
За время прошлой его карьеры в КГБ такие выволочки бывали не раз, и сам он их устраивал, когда дослужился до генерала. Поэтому, обладая изрядным опытом, он знал, что возражать нельзя, надо показывать начальству, что ты – дурак, но честный, верный и благонамеренный. А тут не начальство, тут посерьезнее – хозяин! Ну и ладно… Покричит, покричит и успокоится – на то он и хозяин, чтобы шкуру драть. Злоба, конечно, душила. Ну, у самого Литвинова есть подчиненные, можно выпустить парок… На том же Оболенском! Подбил ублюдка Кадыка нанять! А ведь собирался Аденому… Да и другие имеются, вполне надежные… Ригель, Самец, Гоша Тягач, Мавлат Хахманов… Мерзавцы, но бойцы отменные!
– Что молчишь?! – наконец рявкнул Денис Ильич. – Язык отсох?
– А что говорить? Виноват!
– Виноват, так исправляй!
Откричался. Переходим к делу, мелькнуло в голове Литвинова.
– Прикажете, так я его достану, – молвил он. – Но стоит ли торопиться с изъятием?
– Почему нет? – произнес Полуда. Голос его был холоден, как полярные льды.
– Явно неординарный человек, и потому может быть полезен или хотя бы интересен, – объяснил Литвинов. – Нужно его разработать, выяснить связи, контакты и остальное в том же роде. Ну например: для кого он старается? Санируем его, так не узнаем. А хотелось бы!