Алина в Стране Чудес

Контровский Владимир Ильич

По дороге мы с де Ликатесом почти не разговаривали, потому что неслись чуть ли не сломя голову: Хрум сказал, что нам надо засветло добраться до гостиницы у подножья гор — других удобных мест для ночлега на трассе не имелось, а ночевать под открытым небом в степи (учитывая напряжённую обстановку) было бы опрометчиво. Я не настаивала на беседе, сосредоточившись на сохранении равновесия на спине лошади, перемещающейся с большой скоростью, — первичные умения умениями, однако требовались ещё и практические навыки. И мне не хотелось, чтобы мой спутник счёл меня болтливой дурой (первое впечатление — это дело такое, его потом трудно изменить).

Мы успели (хотя уже стемнело) добраться до ближайшей цели нашего путешествия — маленькой гостиницы, совмещённой с чем-то типа

придорожного трактира. Заслышав стук копыт, к нам навстречу вышел босой мужик в полотняной рубахе. Он смотрел на нас лениво, но разглядев герб на щите маркиза — меч, перевитый окровавленной змеёй, — резво кинулся в дом и вернулся уже в сопровождении администратора этого отеля (или хозяина, хрен их тут поймёшь). Хозяин являл собой воплощённую вежливость, из чего я сделала вывод, что де Ликатес занимает высокое положение в местной иерархии. Подтверждением этому я сочла и то, что Хрум ни копейки не заплатил за вполне приличный ужин на двоих (естественно, со спиртным) и за номер, то есть за комнату, как они это здесь называют. Наверно, подумала я, боевые маги пользуются тут неограниченным кредитом — особенно при исполнении.

Номер наш оказался двухкоечным. Хрум, первым делом тщательно осмотрев дверной засов, ставни и стены, подошёл ко мне и заявил:

— Прошу меня простить, леди, что я вынужден ночевать с вами в одной комнате, но я чувствую запах угрожающей вам опасности, и должен быть рядом. Ни о чём не беспокойтесь — я здесь.

При этом он смотрел мне в глаза, и я тотчас поняла, что в его словах не было никакого двойного смысла. Сами, наверное, знаете, как это бывает, когда мужчина плетёт женщине о необходимости защитить её от всех мыслимых бед и при этом доказывает, что лучше всего он сможет это сделать, если будет ночевать с ней не только в одной комнате, но и в одной постели — такой клей сразу видно. А Хрум — нет, он сказал именно то, что хотел сказать. Они что тут, все такие непроходимо честные или есть исключения?

Мой защитник, не раздеваясь (снял только пластинчатый панцирь и скинул сапоги), улёгся на свою кровать, положил рядом обнажённый меч и затих — то ли задремал, то ли не хотел мне мешать и делал вид, что дремлет. Я подумала и тоже не стала раздеваться — дорога впереди длинная (я уже это узнала), так что не будем форсировать события. Денёк у меня был очень насыщенный, впечатлений выше крыши, стресса тоже — короче, не до сладкого. К тому же я хорошо помнила, какие гости имеют здесь обыкновение заваливаться среди ночи без приглашения — что я (благородная леди Активиа Отданон, если вы забыли), без штанов буду бегать по коридорам этого деревянного "Хилтона", случись какая тревога? Поэтому я во всей своей экипировке рухнула на койку и уснула — мгновенно, как провалилась.

Ночь прошла спокойно, а утром мы с Хрумом позавтракали (без особой спешки, но и не рассиживаясь) и направились по торной дороге к горам — они были уже совсем рядом, это я в темноте вчера не разглядела.

Не знаю, как выглядят Западные горы, откуда я как бы родом, — судя по отрывочным сведениям, которые я почерпнула из разговоров с местными жителями (начиная с Причесаха и кончая Окостенеллой), это что-то мрачное, со скалами, ущельями и пропастями, — но эти горы, Восточные, смотрелись уютненько — типа как здоровенные холмы, поросшие лесом. Дорога петляла между ними, поднимаясь по склонам и снова ныряя в лощины там, где эти склоны становились слишком крутыми. В общем, чтобы ходить по таким как бы горам, не надо быть альпинистом.

Погода была чудесной, пейзаж мирным, и я начала потихоньку проверять Хрума на всхожесть, осторожно так вызывая его на откровенность. Моя задача облегчалась тем, что он знал о моей двойной сущности — попаданка и Отданонка в одном флаконе, — и я не боялась задавать вопросы, которые у того же сотника вызвали бы недоумение: как это так, девушка из знаменитого на всю нашу Эххляндию клана — и не знает самых простых вещей?

Маркиз оказался прекрасным собеседником: умным, ироничным, с чувством юмора. Как и положено потенциальной невесте, я выспрашивала его о Шумву-шахе и о столичной жизни, попутно

уточняя кое-какие детали и собирая сведения о стране эххов — Эххленде — вообще, что тут у них и как. По косвенным намёкам (спрашивать в лоб было неразумно — это не вписывалось в легенду о том, что я с королём якобы знакома, пусть даже заочно) я поняла, что Шумву-шаху то ли двести, то ли триста лет. Это меня несколько огорчило, однако я подумала, что если уж он ищет себе жену, а не деловую партнершу, значит, она ему нужна не только для украшения интерьера, но и для некоторых других личных потребностей, и успокоилась. Здесь же фэнтезийный мир, а маги, как известно, живут очень долго и при этом отнюдь не теряют своих ценных мужских способностей. Узнала я и о том, что Окостенелла и Шумву-шах друг друга на дух не переносят — лет сто назад (отсюда, кстати, следовало, что и правительница Ликатеса тоже далеко не юная девица — впрочем, кто бы сомневался) между ними случилась типа ссора, причём серьёзная. Это меня насторожило: если магесса не только не испытывает симпатии к правителю Полуденной стороны, а совсем даже наоборот, с какого это перепугу она взялась поставлять ему невест? Что-то тут не так…

Но в основном мои мысли крутились вокруг де Ликатеса — уж больно он был хорош, подлец! На вороном коне, в алом плаще, в шлеме, из-под которого выбиваются русые кудри, в доспехах, с мужественным лицом — картинка, а не мужчинка! А когда улыбается — вообще отпад! Конь Хрума повиновался лёгкому движению его руки — я представила, как эта рука может обнимать, и поняла вороную лошадку: повиноваться такой руке — одно удовольствие. Я уже перешла с маркизом на "ты" — не люблю я эти цирлихи-манирлихи, — хотя он, блюдя политес, продолжал обращаться ко мне на "вы". Мы перебрасывались шуточками — зачастую двусмысленными, — и наш диалог всё больше походил на воркотню влюблённой парочки, когда мой паладин вдруг подобрался, напрягся и стал похож на хищного зверя, почуявшего дичь или заслышавшего шаги охотников.

Я заткнулась на полуслове и заозиралась по сторонам — всё тихо, ни рёва звериного, ни шипа змеиного, ни лист не дрожит, ни мышь не бежит. И в небе пустынно — ни драконов, ни других каких пакостных летучих тварей не наблюдается. И всё-таки…

— Мне непонятно, — медленно произнёс рыцарь, пристально глядя вперёд, туда, где дорога заворачивала за крутой лесистый бок горы, — почему нам до сих пор никто не проехал навстречу? Обычно здесь то и дело попадаются одинокие путники и целые обозы, а сейчас… Держитесь на полшага позади меня, леди! — приказал он резким металлическим голосом (куда только делся его нежный бархат!), опустил на лицо кованую полумаску с прорезями для глаз и тронул коня. Я ощутила, что воздух вокруг нас сгустился — мне даже показалось, что я плыву под водой, — и догадалась: де Ликатес пустил в ход какую-то защитную магию.

Лошадям как будто передалась наша тревога — они шли осторожно, словно ступали по тонкому льду. За поворотом тоже не было ничего особенного — тот же молчаливый лес на склонах и россыпь громадных мшистых валунов по обочинам, — и тут Хрум резко выбросил вперёд правую руку.

Над одной из каменных глыб — она походила на дремлющее замшелое чудовище — взвился огненный смерч, изогнулся и пошёл скакать с одного валуна на другой, оставляя на их спинах чёрные выжженные проплешины — мох сгорал мгновенно. Послышалось хриплое рычание, на дорогу вывалилась объятая пламенем фигура, похожая на человеческую — у неё были руки и ноги, а в воздухе противно заныли стрелы.

Одна из них тюкнула меня в грудь — не сильно, но ощутимо, — вторая щёлкнула по луке седла. Я видела полёт этих стрел, видела их острые наконечники и слышала, как они шуршат опереньем, раздвигая неподатливый воздух. Я суматошно замахала руками, словно отгоняя назойливых комаров, и уже потом сообразила, что если бы не поставленная Хрумом защита, в которой стрелы вязли, как мухи в сиропе, я мигом превратилась бы в красивую, но очень мёртвую подушечку для иголок.

Нападающие тоже это поняли. Они дружно кинулись в рукопашную, и ошалевшая я поимела сомнительное удовольствие разглядеть их в профиль и анфас.