Алма-Ата неформальная (За фасадом азиатского коммунизма)
Шрифт:
Как я попал в группу
Осенью 74-го года я играл в группе у Алексея Попернацкого – известного музыканта, который считался грамотным и продвинутым по тем временам профессионалом. Репетировали в актовом зале Зооветинститута. В основном снимали «фирменные» вещи таких групп, как «Дип Пепл», «Битлз», «Юрай Хип» и так далее. Это было в кайф. Практически все студенческие группы, которых было тогда множество, занимались именно этим. Мало кто писал и исполнял собственные песни. Подрабатывали с этим ансамблем на халтурах: свадьбы, банкеты. Было интересно. Попутно я учился на дневном отделении экономического факультета в Политехе, где вовсю гремел «Дос-Мукасан». Однажды я попал на их концерт, который они давали в альма-матер по поводу перехода
И вот однажды во время одной из наших репетиций в «Зоовете» в зал вошли два человека. Я сразу их узнал – это были Мурат Кусаинов – руководитель «Дос-Мукасана», и Нуртас Кусаинов – вокалист группы. Первое время я думал, что они братья, так как фамилии у них были одинаковые. Они о чем-то пошептались с Попернацким, а потом Алексей попросил нас сыграть пару вещей для его друзей. Мы сыграли пару хитов «Дип Пепл» – конечно, коряво, но зато вместе. И после этого своеобразного прослушивания мне последовало предложение серьезно заняться музыкой в составе группы «Дос-Мукасан».
И начались изматывающие репетиции уже в здании «старого» Казахконцерта, которое находилось на углу улиц Пушкина и Гоголя. Репетировали дни и ночи напролет. Мне нужно было освоить почти двухчасовую программу (причем нот я не знал, чтобы сразу с листа исполнять партии. Да и мало кто тогда знал ноты). Это же была профессиональная группа, а не студенческая самодеятельность. До сих пор помню, как это было тяжело. Отрабатывался каждый нюанс, каждая барабанная сбивка, каждая фраза оттачивалась до автоматизма. После того как инструментальная часть была отрепетирована, все сводилось вместе с вокалом. А это еще много часов работы над каждой песней! Я тогда понял, насколько тяжело быть и стать хорошей группой. Это колоссальный труд! Так продолжалось сутками, неделями! И все же, благодаря тому, что Мурат Кусаинов проявлял по отношению ко мне, а также к другому новичку ансамбля бас-гитаристу Мурату Сарыбаеву, завидное терпение, постепенно все вошло в норму. И вот наконец наступил момент истины: мы сдали на «ура» приемной комиссии Министерства культуры КазССР программу, и уже в январе-феврале 75-го года «Дос-Мукасан» выехал на гастроли по Казахстану. Сказать, что это были триумфальные гастроли, значит, не сказать ничего. Это было настоящим наваждением, ураганом, я бы назвал все это «досмукасаманией», аналогично «битломании» на Западе.
Кстати, с «Досами» я проработал до зимы восьмидесятого. А потом после продолжительной пьянки сорвал концертный тур, и меня с треском оттуда выгнали. Будь ты хоть Ринго Старром, но если срываешь гастроли, не даешь чувакам заработать, то с тобой разговор будет короткий. Правда, они пригласили меня в ансамбль во второй раз, уже в 84-м году. И что вы думаете? Опять пьянка! И снова я не еду с ними в тур по городам Советского Поволжья. Невезуха какая-та. Наверное, правильно, что КГБ не пустил меня в США с ансамблем, а то я бы там чего-нибудь натворил непотребного.
И еще раз о «Досах»
Нуртас Кусаинов, вокалист:
– В начале 1975 года начались интенсивные гастроли ансамбля по Казахстану. Дело в том, что «Казахконцерт» был сильно заинтересован поскорее отправить нас в тур. Ансамбль мог принести значительную финансовую выгоду. Так что, быстро подготовив программу со вторым составом, мы выехали в Кзыл-Орду, и первыми слушателями стали работники милиции УВД Кзыл-Ординской области. Концерт состоялся в Доме Политпросвещения. Когда открылся занавес, то меня поразил состав зрителей: одни милиционеры, одни серые мундиры. А когда прозвучали первые песни, которые всегда проходили на бис, то реакция была нулевая. Думаю, что-то не так – может, новый состав ансамбля не воспринимают? Так продолжалось до песни Тлендиева «Куа Бол», которая на русский переводится как «Будь свидетелем». Автор призывает быть свидетелем не преступления, а свидетелем красоты природы Ала-Тау. И зал вдруг как прорвало. Я думаю, тут немаловажную роль сыграл юмор Бахыта Джумадилова, который обыграл название песни. А потом все расслабились, и концерт прошел на «ура».
В те дни ансамбль давал по 5–6 концертов в день! Причем все это вживую, без всяких фонограмм и не всегда на одной точке. Бывало, перевозили аппаратуру раза три в день с одной концертной площадки на другую и даже за несколько десятков, а то и сотен километров. И это были не халтуры, а полноценные концерты. Работа была адская. Все просто с ног валились. После первого гастрольного тура я потерял примерно килограммов десять веса. Но, несмотря на все эти трудности, удовольствие от этих концертов
Хочу вспомнить случай, когда во время одного из первых живых наших концертов во Дворце имени Ленина толпа, которая не достала билетов, просто смела охрану и поломала огромные стекла этого уникального строения. Потом этот случай стал предметом обсуждения на Бюро ЦК Компартии Казахстана. И нас даже хотели запретить, но Кунаев, который всегда относился к нам с теплотой, защитил ансамбль. Вот какой случай произошел в одной из поездок по Чимкентской области. К нам за кулисы пробрался возбужденный молодой человек, немного подшофе – оказывается, у него родился сын, и он назвал его Мукасаном! И в честь этого джигит даже встал на колени перед нами, чтобы упросить нас поехать к нему домой. Домой к нему поехали, посидели за столом и пожелали, чтобы мальчик вырос талантливым и удачливым. Уже через много лет этот парень стал певцом и создал свою группу, которую назвал «Нур-Мукасан»!
Вообще было бесчисленное множество историй, которые случились во время гастролей по городам и весям Советского Союза. Но вот особенно запомнилась семимесячная поездка в США и страны Латинской Америки. Для нас, выросших за «железным занавесом», соприкосновение с капиталистической действительностью было настоящим шоком. Особенно первая остановка перед Соединенными Штатами на Канарских островах. Когда мы вышли (а моряки говорят не плавать, а ходить, потому что плавает известно что) из Одессы, был слякотный декабрь 1976 года, а тут – 25 градусов тепла. А когда мы сошли на берег, то сразу же нас просто поразило обилие всего, чего душа хочет. Из голодного и бедного соцлагеря мы попали в настоящий оазис изобилия. К тому же цены тут были без пошлинных накруток, поэтому джинсы стоили от 3 до 5 долларов, а сигареты, например, «Мальборо» – по 25 центов за пачку. Множество отдыхающих туристов, в основном из Англии и Германии, – красивые загорелые женщины и мужчины. А вокруг царит такая безмятежность, что я подумал – если и есть рай на земле, то вот он. Потом мы увидели и другие места, но именно Канары были самым первым и ярким впечатлением от этой поездки.
В то время в Союзе, как известно, был страшный дефицит всего, особенно хорошей одежды, и нам, молодым, прежде всего хотелось хорошо и модно одеться, но той зарплаты, что платили, не хватало. (А нам платили, как старшим офицерам – по 45 долларов в месяц, к тому же шла тройная зарплата в СССР, а также одна зарплата в чеках Международного морского пароходства.) Туристы-американцы постоянно просили кассеты с нашими записями или пластинки. Но ни того ни другого у нас, конечно, не было. И тогда мы с Бахытом Джумадиловым купили кассетный магнитофон и несколько блоков кассет. В Мексике 10 кассет стоили всего 1 доллар. Сделали запись концерта, вложили в кассеты полиграфическим способом выполненную обложку (на теплоходе была своя типография) и начали продавать по 7 долларов за штуку. Отбоя не было от желающих их купить. И мы ощутили себя чуть ли не миллионерами, когда на руках появились первые сотенные бумажки. Нам хотелось привезти из Америки несколько машин. Например, в Новом Орлеане приличная, слегка подержанная машина тогда стоила 300–400 долларов. А в той же Одессе продать ее на месте можно было уже за 20–30 тысяч рублей. Но начальство категорически потребовало прекратить все это «безобразие», грозя отослать обратно в Союз. Так мы не стали воротилами шоу-бизнеса.
Бахыт Джумадилов, вокалист, его еще называют Мистер Кудаша:
– Говорят, что в 73-м году вы поехали в Минск на конкурс артистов советской эстрады по фиктивным документам?
– В Казахстане не нашлось достойного коллектива, чтобы представлять республику на этом престижнейшем конкурсе. И нам дали документ, что мы – профессиональная группа. Это было обманом, санкционированным свыше. Тогда уже появились «Песняры», «Самоцветы», и они тоже участвовали в этом конкурсе, но они были профессионалами, а мы – студенческим ансамблем. И даже и не надеялись на то, чтобы выиграть конкурс – хотелось просто поучаствовать, набраться опыта. Подготовили небольшую программу, в том числе там была песня «Соловьи России» известного советского композитора Валентина Левашова. Неожиданно прошли первый тур, потом второй, а на третий уже вышли «Песняры», еще кто-то и мы. У нас с «Песнярами» установились прекрасные отношения. Они нам даже давали свою аппаратуру «Динакорд», тогда ведь это была целая проблема. В финале выступали вместе с ними во Дворце спорта Минска, и Дворец стоял на ушах. Концерт транслировался на весь Советский Союз. Решение жюри было таким: первое место дали «Песнярам», второе – «Дос-Мукасану». И в Берлин на Всемирный фестиваль молодежи и студентов тоже вместе с «Песнярами» поехали. И там на конкурсе молодежной песни получили золотую медаль. Это была уже вершина для группы из соцлагеря.