Алмаз раджи. Собрание сочинений
Шрифт:
Едва часы пробили полночь, как раздался едва различимый стук дверного молотка. Я открыл дверь и увидел приземистого человека, прятавшегося за колонной у входа.
– Вы от доктора Джекила? – спросил я.
Он судорожно кивнул. Когда же я предложил ему войти, посланец оглянулся и бросил пристальный взгляд в темноту. Невдалеке маячила фигура полицейского – он приближался с зажженным фонарем в руке. Мне показалось, что мой поздний гость вздрогнул, после чего поспешно переступил порог.
Сразу скажу, что все это мне не слишком понравилось. Когда я ввел незнакомца в ярко освещенный
Этот господин, с первой же минуты вызвавший во мне смешанное чувство отвращения и любопытства, был одет в костюм, который сделал бы смешным кого угодно. Его платье, сшитое из очень прочной и дорогой материи, было невероятно велико и широко ему. Панталоны висели складками, и он подвернул их, чтобы они не волочились по земле, жилет спускался ниже ляжек, а ворот сюртука сползал на плечи. Но странное дело: этот костюм не вызывал желания рассмеяться. В самой сущности человека, стоявшего передо мной, было что-то противоестественное, что-то ненормальное и возмутительное, поэтому всякая несообразность скорее гармонировала с его странной внешностью.
Все эти мои наблюдения, хоть и занимают немало места, в действительности потребовали всего нескольких секунд. Мой гость сгорал от нетерпения.
– Вы привезли его? – воскликнул он. – Он здесь?
Его возбуждение было так велико, что он даже схватил меня за плечо, словно собираясь встряхнуть. Я вежливо отодвинул его, потому что едва он коснулся меня, как во мне буквально заледенела кровь.
– Сэр, – сказал я, – вы забыли, что мы не знакомы. Не угодно ли вам присесть?
Я сел в свое рабочее кресло так, словно передо мной был пациент. Я старался держаться естественно, насколько это позволяли поздний час, одолевавшие меня мысли и смутный ужас, который внушал мне этот посетитель.
– Прошу простить меня, доктор Лэньон, – довольно учтиво ответил он. – Вы правы – нетерпение заставило меня забыть о хороших манерах. Я пришел сюда по поручению вашего коллеги доктора Джекила, дело крайне важное… – он вдруг запнулся и схватился за горло. Я понял, что, несмотря на видимую сдержанность, он с трудом подавляет приступ истерии. – Насколько я понял, сэр… ящик…
Я сжалился над мучительным нетерпением моего гостя; вдобавок, во мне снова проснулось любопытство.
– Вот он, – сказал я, указывая на ящик, стоявший на полу позади стола и все еще закрытый простыней.
Незнакомец кинулся было к нему, но вдруг остановился и приложил руку к сердцу: я услышал, как заскрежетали его
– Успокойтесь же, – сказал я.
Он оглянулся, улыбнулся жуткой улыбкой, похожей на гримасу боли, и решительно откинул салфетку. При виде содержимого ящика из его груди вырвался такой вздох облегчения, что я был поражен. Через минуту, уже окончательно овладев собой, он проговорил:
– Не найдется ли у вас мензурки?
Я поднялся и протянул ему мерный стаканчик.
Он поблагодарил меня кивком, налил в стаканчик немного красной жидкости и всыпал туда же один из порошков. Жидкость, по мере того как растворялись кристаллы, становилась все более алой; наконец она закипела, из мензурки вырвались легкие клубы пара. Затем кипение прекратилось, и в ту же минуту смесь приобрела темно-лиловый цвет, потом начала светлеть и превратилась в жидкость светло-зеленого цвета. Мой гость, зорко следивший за всеми этими превращениями, улыбнулся, поставил мензурку на стол и, обернувшись, пытливо взглянул на меня.
– А теперь, – сказал он, – давайте решим один вопрос. Хватит ли вам благоразумия, чтобы позволить мне взять эту мензурку и без всяких объяснений покинуть ваш дом? Или ваше любопытство слишком сильно? Подумайте перед тем, как ответить, потому что я поступлю так, как вы решите. Если вы пожелаете, я оставлю вас ни богаче, ни мудрее прежнего; вам останется только сознание, что вы оказали услугу человеку в минуту смертельной опасности. Если же вы предпочтете иное, то здесь, в этом кабинете, перед вами через минуту откроется новая область знания, новые пути к славе и могуществу, вы будете поражены феноменом, способным сокрушить неверие самого сатаны.
– Сэр, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие, – вы говорите загадками и наверняка сами понимаете, что я не испытываю к вашим словам особого доверия. Но я так далеко зашел, оказывая все эти необъяснимые услуги, что должен увидеть, чем все это закончится.
– Отлично, – ответил мой гость. – Лэньон, вы наверняка не забыли клятву Гиппократа. Поэтому прошу вас считать все, что сейчас случится на ваших глазах, врачебной тайной. А теперь… теперь, человек, исповедующий самые узкие и вульгарные материалистические взгляды, отрицающий самую возможность трансцендентальной медицины, смеющийся над теми, кто оказался талантливее и проницательнее, – смотрите же!..
Он поднес мензурку к губам и залпом проглотил ее содержимое. Послышался сдавленный крик: мой гость зашатался, схватился за край стола, его глаза налились кровью, он судорожно глотал воздух разинутым ртом… На моих глазах происходила страшная перемена: он начал как бы пухнуть и расширяться; его лицо внезапно почернело, а его черты как бы слились и начали меняться… В следующее мгновение я вскочил со стула и отпрянул к стене, заслоняясь рукой от кошмарного видения. Мне казалось, что я теряю рассудок от ужаса. «О Боже!» – единственное, что мне удалось выдавить из себя, потому что передо мной – бледный, измученный, ослабевший, шарящий перед собой руками, точно Лазарь, восставший из гроба, – стоял Генри Джекил!