Алмазные грани
Шрифт:
В составе группы из СССР были «основные геологические силы». Руководил группой геологов Дмитрий Мушкетов – бывший директор Геологического комитета страны, профессор Ленинградского университета. Вторым по уровню известности и авторитета среди учёных являлся профессор МГУ, член Академии наук Николай Федоровский. Мушкетов пользовался особым авторитетом среди геологов в СССР, ибо достойно продолжал дело своего отца, известнейшего геолога и путешественника Российской Империи Ивана Мушкетова. Авторитет отца был велик, ведь именно он стал известен в мире как проводник нового геофизического направления исследования земных недр и серьезный первопроходец-путешественник.
– Батюшка то Ваш, велик, Дмитрий Иванович! Я ведь слушал его лекции и доклады Владимира Обручева, - известнейшего его ученика, в Горном институте в Санкт-Петербурге. Великих познаний был человек и автор серьезных научных теорий! А как говорил! Как образно излагал свои мысли, какие приводил примеры из обширнейших поездок по Джунгарии, Уралу, Кавказу. Во многом именно его лекции и стали для меня проводником в геологическую науку. Прям-таки чуял сердцем, - желаю быть похожим на него, - излагал своё отношение к отцу Мушкетова Федоровский в долгих вечерних беседах в поездке.
– Да уж, Николай Михайлович, согласен с Вами. Батенька был крепок! Казак с Хопра! На коне держался как заправский наездник!
Рассказывал батенька, как попал он со своим отрядом в Джунгарии чуть ли ни в плен к киргизам. Князек местный взялся чего-то требовать от них, ругался, размахивал нагайкой и демонстрировал удаль наездника – всё норовил налететь на отца и его мерина на своём скакуне, смять, напугать. Но отец был крепок – как только ему это надоело, ухватил князька за шиворот и сдернул с коня как куклу, только сапожки со шпорами мелькнули. Уронил князя и тут же с местными установился мир, и принимали русских киргизы в своём аиле долго и обильно.
А в науку шагнул отец так легко и естественно, что могло показаться, что из потомственных интеллигентов, людей научного круга. И мне, конечно, другого пути в жизни он не оставил своим примером. Я с ним знаете много, где побывал. Более всего запомнилась поездка на Байкал, где батенька занимался изысканиями под Кругобайкальскую железную дорогу Транссибирской магистрали. Тогда я закончил гимназию и уже готовился в университет. А уж увидев Байкал, тайгу Сибири, горные отроги Саян я не мог принять иного решения, как идти в геологию. Тут правда еще и маменька моя, Екатерина Павловна, способствовала. Она ведь тоже из семьи горняков и геологов. Дядя мой по матушке в то время был директором Горного института. Так, что выбора мне не оставили – ступай, сказали, в Горный на геологию, о чём я, конечно, не сожалею и сделал это абсолютно осознанно.
А что касательно академика Обручева, так я его хорошо знаю, - он часто у нас бывал в свою бытность студентом и аспирантом у папы. Я даже думал по младости лет, что он наша родня. А когда мне объяснили, что он папин аспирант, так я несколько даже огорчился, - считал его своим дядей.
– Дмитрий Иванович, а вы читали его книжку, что вышла совсем недавно – «Земля Санникова»? Вот ведь феномен какой, - взялся писать художественную литературу наш академик.
– Конечно! У меня и подписанный экземпляр имеется лично от Владимира Афанасьевича. Он к нам заходит всегда, когда бывает в Петербурге. Ну, опять я увлекся, - конечно, в Ленинграде. Как вспомню старые добрые времена, перехожу на прежнее название города нашего.
Что ту скажешь, книжка занятная, но понятно, от чего она появилась. С одной стороны, талант великий у Обручева. Такой знаете широченный спектр знаний и интересов, а с другой, в профессии его несколько поджимают, не дают разворота. Всё поминают власти старые времена, его связи с геологами за рубежом, знание иностранных языков и бог что еще. А интеллект ищет выхода для реализации, и нужно сказать, вышел далеко не худший вариант применения знаний и стремлений. Книга зовет в даль светлую, призывает совершать поступки большие героические, преодолевать трудности. Это конечно всё от геологии, от обострённых чувств экспедиций, от желания делать открытия, от воздуха огромных пространств, когда ветер и солнце в лицо, а впереди ширь необъятная и неведомая.
– Тут я думаю, и батенька ваш поспособствовал своим примером, - шутка ли известный путешественник, один из немногих, кто золотую Константиновскую медаль Географического императорского общества получил наряду с величайшими первопроходцами мира.
– Не поспоришь. Я вот тоже всё рвусь на примере отца уйти в экспедицию – Сибирь зовёт. Но, беда, - дела плотно держат. Теперь ученый в геологии больше на чиновника похож: такая порой бюрократия заедает.
– И то верно: c вашей то активностью и занятостью.
Немногочисленная команда русских прибыла к африканскому берегу на пароходе «Kuin Meri». Пароход вышел из порта Марселя, в который учёные прибыли из Москвы накануне отплытия поездом. Погуляв по набережной, запечатлелись на фото у местного фотографа с попугаем на плече, и успев осмотреть старинный район города Ле Панье, собор Нотр-Дам де ла Гард, - отправились далее. Морской маршрут пролегал через Суэцкий канал и уже по Индийскому океану до Дурбана. Конгресс было намечено провести в Претории, но обязательно планировалась поездка и в Кимберли, чтобы на месте проводимых работ геологи, прибывшие на конгресс, могли увидеть крупнейшее месторождение алмазов в мире.
«Большая дыра», - такое неблагозвучное название получил карьер, отработка которого еще не завершилась, хотя продолжалась уже несколько десятков лет. Многочисленные участники алмазной лихорадки извлекли из глубин карьера самым примитивным и тяжелейшим способом – на своих плечах, десятки миллионов тонн дробленого грунта и камня, что позволило добыть и представить миру две тонны алмазов, среди которых один из крупнейших в мире алмаз чайного цвета «De Beers» (428,5 карата), а также красивейшие алмазы голубовато-белый «Porter– Rods» (150 карат), оранжево-желтый «Tiffani» (128,5 карата).
Простой расчет показывал, что на единицу веса алмазного сырья приходилось извлекать десять миллионов единиц горной породы.
На конгрессе советские геологи планировали обменяться с коллегами из разных стран опытом поисковых работ алмазов в своем регионе, преимущественно на Урале. Основной же задачей было намерение познакомиться с геологией африканских месторождений, а также с уникальным опытом добычи алмазов из глубокого, как вход в преисподнюю, карьера. В Советском Союзе совсем недавно по решению партийного съезда началась программа индустриализации и стартовала первая пятилетка ускоренного развития. Добыча алмазов в СССР практически не велась и только лишь на Урале отрабатывались небогатые золотоносные россыпи, в которых находили некоторое незначительное количество алмазов, совершенно недостаточных для растущей промышленности. А алмазы были нужны и приходилось тратить золото и добытую с трудом валюту для приобретения алмазов на внешних рынках. Отыскать коренные месторождения на Урале пока не удавалось, хотя такие работы периодически пытались организовать еще до Первой мировой войны. Советские геологи наметили продолжение поисковых работ и в острых дискуссиях пытались найти ответы на волнующие их вопросы: где и каким образом вести поиски алмазов. Именно по этой причине поездка в Южную Африку была крайне важна и одобрена Правительством, а Мушкетов и Федоровский, как два наиболее авторитетных геолога с обширными зарубежными связями, направлялись в далекую страну для поиска ответов на поставленные вопросы. От результатов поездки могло зависеть в каком направлении следует вести широкомасштабные поисковые и геологоразведочные работы. По этому поводу не утихали споры в кабинетах Геологического комитета, в институтах в Москве и Ленинграде, где были сосредоточены основные геологические умы, разворачивающей свои могучие производственные силы страны.