Алмазные грани
Шрифт:
– Что это?
– оживился Федоровский, заинтересованно разглядывая минералы.
– Diamant, diamant – забубнил, шамкая беззубым ртом старик, в то же время придерживал настороженно банку темной своей изуродованной рукой-культей, на которой не было пальцев и с опаской снизу-вверх несколько затравленно поглядывая на Федоровского.
– Мистер Бреди, что это за минералы? Не пиропы ли? – обратился Федоровский к англичанину.
– Похоже, что пиропы или, иначе говоря, - гранаты. Зеленые - оливины, а те светлые скорее всего подделка под алмаз – стекло или кварц, кальцит. Местные на этом зарабатывают, обманывая приезжих, ведь многие совершенно ничего не понимают в минералах.
– Пожалуй я куплю пиропы и оливины, мне они нужны для коллекции. Как вы считаете, Бреди, стоит того?
– Если вам не жаль денег, берите, только думаю вы сильно переплатите, господин Федоровский. Я вам готов по приезду выделить некоторое количество образцов оливина. Граната у меня нет. Берите, ведь если глянуть иначе, как бы, с другой стороны, - такая покупка может быть памятной для вас, да и образцы лишними не будут. Эти камни отсюда из карьера подняты, так сказать, - с места событий.
– Ладно, как говорится, - коли богато не жили, не стоит и начинать. У меня еще несколько фунтов осталось, да шиллинги еще есть, надеюсь на что-то хватит.
Федоровский присел рядом со стариком и протянул ему деньги, показывая рукой, что готов купить некоторые из камней. Старик осторожно оглядел белых господ, протянул банку и не выпуская её из рук предложил взять камни, которыми заинтересовался иностранец. Федоровский аккуратно выбрал из банки несколько крупных темно-алых и пурпурных пиропов, оливинов и протянул африканцу фунт стерлингов. Тот живо забрал деньги и спрятал их в складках одежды.
– Ну ты брат похоже крепко переплатил, - отметил Мушкетов, оглядев камни в ладони Федоровского.
– Дмитрий Иванович, это бесценные поисковые минералы из карьера пока единственного месторождения алмазов. Я думаю, покупка их будет полезной. В конце концов деньги нам выделило государство и потратим мы их на его нужны. Вот скоро уедем и с чем мы вернемся? С рассказами о том, как жарко в Африке и какую глубокую яму тут вырыли охотники за алмазами?
– Николай Михайлович, ради всех святых, не кипятитесь, - я не против, если вы потратите свою валюту на минералы. Узнаю бескорыстие ученого собрата. Я вот тоже прикупил кое-какого материала, - Мушкетов по-заговорщицки таясь, показал Федоровскому образец зеленоватого с темными включениями кимберлита размером не более коробка спичек, в котором светились две-три мелкие, – не более доли миллиметра, алмазные крошки, словно запаянные в породу осколки звезды.
– Это вы где такой отхватили? – оживился Федоровский, вспомнив, как поотстал от них по приезду в Кимберли Мушкетов, - знать приглядел уличного продавца и долго приценивался к товару.
– Продавал негр там на площади. Все прошли, а я огляделся и к нему подошел. Едва сторговался за три фунта, - последнее отдал. Смотри, тут вот оливин виден и алмазы, но очень мелкие - просто точки. Чудо просто какое-то!
Как только участники конгресса свернули за проулок, разверзся ступенями борт гигантского карьера. Как поведал учёным Бреди, пятьдесят тысяч человек рыли его несколько десятилетий мотыгами и лопатами без выходных, только с перерывами на молитву и еду без всяких механизмов и мер безопасности. Многие годы поколение за поколением африканцев тягали миллионы кубометров грунта на своих руках в плетеных корзинах и в повозках на буйволах из глубочайшей ямы мира, стараясь хоть как-то прокормить свои семьи: мало кому повезло здесь разбогатеть. Гораздо больше число рабочих – каждый десятый, остались здесь навсегда: кто-то сорвался вниз, влекомый тяжким бременем горной породы на своих плечах, другие умерли от истощения, от травм, болезней, эпидемий холеры. А добыли эти люди, по большей части оставшись нищими, всего-то какие-то сотни, может тысячи фунтов алмазов. От объема вынутой из глубин земли грунта это лишь сто или тысячу миллионная часть. А из добытых алмазов только десятый был камнем ювелирного качества. В общем это безумие конечно – алмазная лихорадка. Столько потрачено жизней и усилий ради камней, которые могут быть совершенно бесполезными с практической стороны и совсем мало дают для прогресса здешнего народа и самой провинции.
Устремленная в глубину котловина необъятных размеров напомнила Федоровскому пирамиды Египта, выстроенные наоборот - в глубину недр. Аналогия возникала и от размеров карьера и того невероятного напряжения сил, и многолюдья при их строительстве. Но пирамиды, по крайней мере, стремились ввысь, к звёздам, возвышая дух человека, решая скорее духовную задачу. Здесь же стремление в глубину темного не освоенного пространства рождало неуверенность и даже страх, убивало всяческие возвышенные стремления и создавало реальную опасность для всего живого. Остановившись у борта уходящего вниз карьера, Федоровский, толкнул нечаянно оступившись ногой булыжник, что когда-то вероятно выворотили из массива тяжелым кайлом, но оставили за ненадобностью у дороги. Камень полетел вниз, набирая ход, ударяясь о уступы и наконец где-то далеко остановился, успокоился и затих.
– Осторожно, господа! Будьте аккуратнее на краю карьера и не создавайте камнепад: внизу могут быть люди. И сами, прошу вас, осторожнее, - не оступитесь, - обратился ко всем Бреди.
Федоровского интересовали образцы материнской породы, той основы, плоти – кимберлита, в котором находили алмазы. Спустившись по тропе на первую ступень карьерного серпантина, Федоровский отметил отвалы, в которых встречалась порода, так схожая с кимберлитом. Он взял несколько увесистых камней зеленоватого цвета и уложил в сумку. Самое известное место добычи алмазов увлекло Федоровского, и он стал спускаться вниз, пытаясь рассмотреть на бортах карьера следы геологических эпох. Федоровский впервые видел столь мощное коренное обнажение горных пород, в которых когда-то миллионы лет назад образовались редкие по твердости и красоте камни.
– Мистер Федоровский, - позвал его Бреди, - я приготовил для вас несколько образцов кимберлита. Как только вернемся из поездки я вам их готов передать за небольшую плату. Здесь же вы скорее всего ничего интересного не найдете, - немного нервно отозвался Бреди, наблюдая за стараниями упрямого русского ученого.
– Спасибо, вам коллега, - это неоценимая услуга с вашей стороны. Я смогу показывать студентам на лекциях и коллегам образцы, которые ведут к коренным месторождениям алмазов и подняты в самом знаменитом карьере мира. Лишними не будут и ваши образцы.
Уловив раздражение англичанина, Федоровский решил переключить его внимание и задал вопрос, продолжая начатую дискуссию на конгрессе:
– Как вы полагаете мистер Бреди, каковы перспективы открытия алмазных месторождений в СССР?
– Я недостаточно знаю геологию многих регионов вашей огромной страны, но мне представляется, что перспективы есть на Сибирской платформе. Именно на этих плоскогорьях можно отметить схожие условия с геологий Южной Африки. Также возраст этой платформы примерно тот же, что и африканской. Я был крайне удивлён, когда в Париже в Музее естественной истории, вдруг обнаружил скелет мамонта, привезенный из Якутии. Это значит, что на этих стылых землях когда-то было также жарко, как и в Африке.
Что же касается Урала, где найдены и в настоящем добываются русские алмазы, то я сомневаюсь в успехе поиска в этом районе. Все же известные алмазные месторождения мало связаны с горной складчатостью – в горах алмазы находят крайне редко. Единственно, что приходит мне в голову, так это то, что алмазоносные трубки образовались до формирования Уральской складчатости и теперь смяты и глубоко упрятаны в отрогах горного хребта. В этом случае надежд их отыскать очень мало. Мы об этом уже говорили на конгрессе.