Алмазные грани
Шрифт:
– Коленька! Коленька! – перестань! Где твои ботиночки сынок!
А Коля теперь в виде побывавшего в забое шахтера, да еще и без обуток, чумазый, но озорной и веселый, мчался мимо няни, зная, что она не накажет, - она любит его и даже маме не выдаст за шалости.
– А, - там! Бросил у колодца! Мам Лиз! А там у колодца растут пиньоны! – вдруг переключался на иную тему босоногий шалун, вспомнив как у колодца нашел сначала таинственные растрескавшиеся бугорки земли, а когда, немного остерегаясь и сомневаясь – стоит-ли? стал осторожно ковырять палочкой, обнаружил плотные белые шляпки, так крепко пахнувшие грибами. Запомнить длинное слово, что мама ему говорила, не удавалось и осталось в памяти укороченное имя пришельцев из подземного царства.
– Как ты сказал? – смеялась уже мама, что вышла на крыльцо из комнаты, - шампиньоны, проказник!
И было понятно, что и мама не сердится на своего малыша и потому на душе становилось совсем легко и празднично.
Вспоминалось Федоровскому и долгая, до боли в лобной части головы, работа над материалом, что он привозил из дальних экспедиций. Это были схемы, зарисовки, карты, образцы, скорые записи в дневниках, на которых были следы дождя, пыль далеких экспедиций и тяжелых, часто как работа Сизифа, маршрутов.
Помнился в деталях его заваленный аккуратными стопками папок и книг письменный стол со старой лампой, рядом с которой он просидел тысячу и еще не одну ночь, помнилась наполненная светом и воздухом веранда на даче, где под шум листьев берез и дождевых капель, были записаны многие статьи и разделы книг.
Вспоминал профессор своих юных студентов, их пытливые глаза, которым часто говорил, что геолог уникальная профессия, которую можно освоить и понять, только если как можно чаще бываешь в поле, - в долгих, въедливых маршрутах.
Маршруты, этакие каждодневные походы по заданному азимуту, когда прямиком нужно перейти реку не зная брода, или влезть на вершину островерхой горы, не ведая как будешь спускаться с нее на противоположной стороне, уткнувшись в отвесный обрыв.
Вспомнил Федоровский неожиданную встречу с медведем в отрогах Саян, когда, поднимаясь по крутому склону, увидел стоящего на другой стороне хребта зверя. Тот стоял на двух лапах, вытянувшись солдатиком – лапы «по швам», с совершенно умильным от удивления выражением на косматой морде измазанной черникой, что обильно росла в сосняке на склонах. Видение это было кратким – молодой пестун, уловив запах неведомого ему зверя, тут же скрылся, огласив окрестности треском ломающихся под его лапами веток стланика.
В дневнике указывался маршрут по азимуту и расстояние. Скромные частые заметки о том, что местность задернована и выходов пород нет, а где-то нет, нет да появится описание геологического обнажения с подробными зарисовками тонким карандашом бортов, пластами падающих и взмывающих слоев горных пород с описанием элементов залегания, многочисленных трещин и осторожные выводы о геологической природе здешних мест с размышлением, - где же можно искать нужные нам поисковые признаки. Изучая свои дневники уже зимой, через несколько месяцев, а то и лет, после завершенного сезона, вчитываясь или гадая над краткими заметками на полях, думая о минувшем, улетал сознанием геолог в события далекого уже полевого сезона. Улетев в прошлое, вынимал засохшие среди страниц цветы, отмечал следы капель дождя, и вдруг, вспоминал порой такие мелочи, такие детали, что, улыбнувшись, вдруг думал в нетерпении, - скорей бы в поле.
Обнажение и поисковые признаки – два величайших двигателя геологического поиска.
Определение обнажения в голове обросшего, и прямо скажем несколько одичавшего за недели экспедиции геолога, вызывает непременно ассоциации с далёким, как видение, женским образом. Это могло быть воспоминание о любимой или жене, или о однокурснице, которую разглядывал на лекции в университете, любуясь с заднего ряда открытой для взоров нежной шейкой, розовым ушком и завитками волос. В реальности обнажение, - как разрез хирурга, даёт доступ к внутренностям, в данном случае геологической структуры, и этим вызывает неподдельный профессиональный интерес геолога. Редко какой геолог пройдёт равнодушно мимо открытого взору обрыва или стенки разлома, на которых узор переслаивающихся и сложнейшим образом устроенных слоев горных пород способен многое рассказать внимательному и профессиональному взгляду.
Поисковые признаки – истинный материал, практически тропа к предстоящей находке, к открытию месторождения. Открыть месторождение для геолога, это то же самое, что открыть для себя любовь и таким образом два основных образа в геологии сходились в единый эмоциональный и информативный ресурс: обнажение, - как откровение и предмет восхищения, а обнаруженные поисковые признаки, - согласие, взаимность интереса и ответных чувств.
Иногда в дневниках, где-то на полях были наспех, остро отточенным карандашом написаны две-три строки стихотворения, фразы, пришедшие в голову в маршруте или на привале рядом с исследуемым обнажением. Это были не просто наспех написанные слова, это были откровения, эмоциональные всполохи раскрытой как книга души. Так порой появлялись на свет и суд равных по статусу первопроходцев стихи и песни о геологии и людях ей служащих. Так появлялись заветные строки для близких людей, которые иногда становились достоянием всех, кто душой принимал суть написанного.
«Люди идут по свету…»
И это действительно веришь в то, что
«…..это просто, очень просто, Для того, кто хоть однажды уходил. Ты представь, что это остро, очень остро - горы, солнце, пихты, песни и дожди».
Материал копился громадьем за период экспедиции и сразу разгрести его не было времени, не было сил и главное, не было интеллектуальной мощи всё осмыслить в одночасье. Для этого требовалось время долгих размышлений, сопоставлений и, порой, скорых как молния, догадок-озарений. Но в голове, при насыщенной работе, в бесконечных, как затяжной прыжок из выси, маршрутах, строился план будущего отчета, в котором будет создан, слеплен из отдельных фактов прекрасный материал и замечательные, складные, как песня, выводы о геологических перспективах исхоженной порой вдоль и поперек местности. Так рождались великие отчёты, как грёзы, как путешествия в глубину истории Земли, замыслы великих геологов, изложенные так стройно, так увлекательно, что порой из строго текста пробивался некий художественный смысл и дерзкий замысел, просящийся в будущее проект. Да, каждый геолог мечтатель, а еще писатель, художник и фантазер. И этого всего в нем имеется ровно столько, чтобы порой наощупь, часто на удачу выйти к огромной сверкающей скале, которая сплошь из чистого металла. Да, такой сон часто снился многим в сырой палатке после чекушки разведенного спирта, - огненной жидкости, что жжет душу также, как великая идея и великий посыл к открытию, смиряя на время огонь души и возмущение разума. А как без этого, если после переправы через шумливую стылую речку зуб на зуб попасть не может и колотит так, что, лязгая зубами можно прикусить язык. А еще когда кажется уже нет сил и только скрытый мотив, поставленная сверхзадача ведут тебя через полевой сезон.
Так соприкасаясь с выявленными фактами: замерами элементов залегания слоев, образцами горных пород, взятых по ходу замысловатого маршрута, в голове зрел и прорабатывался сознанием образ геологии здешних мест. Возникал образ искомого месторождения и представлялись, порой в деталях, схемы несметных природных залежей. Проявлялись вдруг бушевавшие здесь когда-то стихии, извержения магмы, подвижки, разломы, поднятия земной коры, вызванные всполохами земного катаклизма.
Более всего человек занятый всю свою насыщенную жизнь размышлением, поиском научной истины, привыкая оперировать многими терабайтами материала, многими схемами, зарисовками, таблицами расчетов по немыслимым для осознания формулам и замысловатым графикам, страдает поначалу именно от того, что он лишен этой своей натренированной годами интенсивной умственной работы. Мозг никогда не отдыхает, копит информацию и переходит, порой переболев от напряжения, на новый уровень понимания задачи, выявляя суть явления, превращая проблему в осмысленный и готовый к использованию образ, технологию, вариант функционирования. Осмыслив сложный путанный материал и траекторию лабиринта только с одним верным маршрутом, можно прийти к казалось элементарным умозаключениям и удивляться простоте и ясности решения. Но чтобы пройти этот путь следует перелопатить по пути тонны мусорных эффектов и ложных посылов, пустяковых выводов и заумных концепций. И это все для того, чтобы прийти к ясному пониманию, что истина - чаще всего проста, лаконична, но неожиданна, редка, порой парадоксальна. Но обретается ясная структура проблемы, только если ты ей переболел. И тогда, пройдя свой путь, решение приобретает немыслимую красоту, а еще крепость и формируется как кристалл алмаза в среде, испытавшей невероятное давление и нагрев.
Видимо эти качество алмаза – редкость, простота, ясность, прозрачность, крепость, способность к метаморфозе и сделали этот минерал столь дорогим эквивалентом человеческого труда, мук и страданий.
Пройдя свой путь размышлений, роста сознания, ощутив в себе процесс прорастания и ветвления нейронов мозга, приходишь к пониманию, что истина, - да, она проста, но простота эта не отражение внешних признаков предмета и явления, а некая смысловая глубинная субстанция, понятая лично тобой скрытая взаимосвязь, выявленная благодаря многим мегаваттам потраченной энергии, помноженной на миллионы килобайтов перелопаченной мозгом информации.