Алтарь страха (сборник)

Рассел Эрик Фрэнк

Брэнсом видел лишь одну причину. Страх смерти.

Любой смерти. Но особенно в результате юридического обвинения и казни.

Подошел поезд. Брэнсом устроился на отдельном сиденье, подальше от всех, чтобы в тишине обдумать проблему. Он почти не замечал присутствия других пассажиров и не следил, обращает ли кто-нибудь из них на него внимание.

Как приятно было приводить в порядок свои мысли сейчас, после того как с него сняли все эмоциональное напряжение. У него было такое ощущение, словно чья-то невидимая рука проникла в его голову и извлекла тяжелые шары, давно и беспорядочно катавшиеся там. Остались один или два,

но они уже не оказывали того изнуряющего, мучительного воздействия, которое не давало ему покоя в последнее время. Он еще не окончательно отделался от чувства вины, но оно уже не являлось источником пронзительно вопящей тревоги: начальник Паско сорвал с него ярлык преступника и выбросил этот мусор на помойку. И вот впервые за последние дни Брэнсом смог спокойно, сидеть и прислушиваться к своему мыслительному процессу.

Во-первых, Арлен, настоящая или мнимая, оставалась лежать там, где он положил ее, и, если удача ему не изменит, останется лежать там до Страшного суда. С его персональной точки зрения, данный пункт шел под первым номером и был для него самым важным. Полиция его не разыскивала, не подозревала, не улюлюкала вслед и не выискивала темных пятен в его прошлом. В списках претендентов на камеру смертников он не значился, но она всегда была готова принять того, кто, подобно Брэнсому, пребывал в мире кошмаров.

Во-вторых, ему досаждала другая группа людей, не имеющих отношения к полиции, — досаждала по непонятным причинам или из-за какого-то менее серьезного преступления, которого он, может быть, еще и не совершил, но мог совершить, как считали эти люди.

Во всяком случае, сам он был уверен, что ничего противозаконного не совершал. Единственным темным пятном в его мыслях оставалась Арлен. Другой вины за собой он не знал.

Итак, была вероятность, что он способен в будущем совершить некое преступление. В его положении он мог выступить лишь в двух ипостасях, которые оскорбили бы власти предержащие: переметнуться к врагу или дезертировать из стана своих. Именно это беспокоило Риардона, открыто сказавшего ему об этом. Оценка отнюдь не лестная. Получалось так, что и свои и чужие рассматривали его как слабое звено в цепи. То есть обе стороны считали его недотепой.

От этой мысли он скривился. Итак, его акции упали столь низко, что он окажется никому не нужным, если речь зайдет об обороне страны. Враг никогда не обратится к таким стойким и несокрушимым людям, как Маркхэм, Кэйн Поттер и другие. О нет, конечно же он выберет мягкотелого слабака Ричарда Брэнсома, которому достаточно лишь легкого толчка, чтобы переметнуться из одного лагеря в другой.

«Вновь эмоции», — подумал он. Люди поддаются им в тех случаях, когда их самооценка вдруг получает пинок извне. Это чревато заблуждениями. И их нельзя брать в расчет. Надо объективно смотреть на происходящее.

Почему враг в выборе цели оказывает мне предпочтение перед другими? Ответ: их тактика диктуется соображениями целесообразности и они выбирают цель, сообразуясь с данным моментом и данными обстоятельствами. Чем же я такой особенный? Ответ: я оказался в нужном месте в нужное время, когда враг подготовился. Другие просто не подвернулись под руку. А я предоставил им такую возможность. Почему Джо Соуп попал под машину, а его друзья и соседи нет? Ответ: потому, что Джо и этот автомобиль совпали в пространстве и времени, вот его и сбило.

Сбило?

Сбило?

Тот проклятый день начался с того, что он полетел со ступенек лестницы. Перед мысленным взором вновь встала картина падения. Вот

он спустился на десять или двенадцать ступеней, и остается преодолеть еще сорок. И тут вспышка света, и он летит; и не миновать бы ему свернуть себе шею, если бы не спасение со стороны двух человек. Вспоминая сейчас эту ситуацию, он подумал, что эти люди оказались чересчур проворны в столь стремительно происходящем событии, словно знали, что оно должно произойти, и были готовы сыграть свою роль. Они действовали со скоростью людей, обладавших предчувствием, и только их быстрота спасла его от серьезных повреждений.

Тем не менее он пострадал гораздо серьезнее, чем признался Дороти. Брэксом потерял сознание, а когда пришел в себя, он сидел на ступеньке лестницы. Над ним склонились двое спасших его от падения мужчин, выражая ему непритворное сочувствие. Здоровенная шишка на локте объяснялась легко. Он и сам помнил, как ударился локтем о бетонную ступеньку, прежде чем отключиться. И совсем другое дело шишка на голове — удара головой он не помнил.

Боже правый, уж не шарахнули ли его сзади?

В тот день это происшествие так встряхнуло его умственно и физически, что рабочее утро начисто оказалось испорченным. Восстанавливая в памяти события того дня, он сейчас никак не мог припомнить, чем же занимался до полудня, когда наконец добрался до предприятия. Он пытался сообразить, где причина, а где следствие в цепочке падение — потеря сознания — падение. А может быть, сплоховало сердце? И может быть, стоит проконсультироваться с доктором во избежание худшего?

Да, после того потрясения он полностью потерял ощущение времени. Каким-то образом из этого утра исчезли два часа, и ему пришлось взять такси, чтобы успеть добраться до предприятия до конца крайнего срока.

Так начиналась пятница, тринадцатое число.

Несчастливый для него день. Падение. Два человека готовы подхватить его. Из ниоткуда появившаяся шишка на голове. Утро с пропавшим временем. Пара водителей, сплетничающих рядом с ним, что ввергает его в состояние депрессии. Преследующий его здоровяк. Бегство испуганной крысы. Риардон в поезде. Рота, полк, армия.

Он сидел, вжавшись в скамью, а мысли неумолимо неслись вперед. Потребовалась напряженная и тщательная работа, чтобы создать атомную бомбу. Но взрыв ее зависит от небольшого приспособления.

«Если не натянуть тетиву, то не выстрелишь».

Предположим, просто предположим, что кому-то удалось придумать нечто похожее на человеческий мозг, добавив к содержащимся в нем данным что-то такое, что создает критическую массу. И мозг достаточно продолжительное время находится в состоянии покоя, пока в него насильно не закладывают новые данные, добавляя к прежним знаниям. И тогда достаточно создать определенную ситуацию, чтобы механизм заработал.

Несколько слов, оброненных водителем-насмешником.

Детонация механизма.

Мысленный взрыв.

Он стремглав выскочил из здания вокзала, натыкаясь на пешеходов и рассыпая невнятные извинения. Кое-кто оглядывался ему вслед. Он понимал, что привлекает к себе внимание, но был настолько увлечен, что ни о чем уже больше не заботился.

Реальное разрешение его затруднений находилось в рядах той роты, что могла стать полком. Он отчетливо понимал это, как и то, что добраться до роты очень трудно, а еще труднее разговорить ее. Кое-кто из пострадавших, может быть, что-то и скажет, а кое-кто окажется более подозрительным, чем не совсем еще потерянный для дела Хендерсон. А кое-кто вообще скажет, что привык жить с этим кошмаром и даже балдеет от этого, как наркоман.