Альтер Эго. Московские Звезды
Шрифт:
Музыка экзерсиса началась. Виктория смотрела на Сергея и Кэтрин и пыталась уловить настроение, с которым они пришли. Нет, не поссорились, они не расстроены. Они… радуются.
Улеглось и раздражение Вики. Она вспомнила себя, тот далекий дебютный спектакль в Мариинском, уход Сергея, обиду, отчаяние.
Виктория давно простила — по-женски, по-матерински. По годам она была не намного старше его, но по жизни — мудрее. Сергей с ней единственной делился проблемами. Вика гораздо лучше других знала о его жизни, отношениях в семье, и могла понять, не осуждала. От безысходности он выбрал путь, который быстрее
Хотела бы Вика этого с ним, а не с Адрианом? Теперь уже нет, да и тогда между ней и Сергеем не было романтических чувств. Но на сцене рождались другие — неповторимые, особенные. Вика до сих пор жалела, что они с Сережей не танцевали вместе. Такого партнера она больше не встречала.
Наверно, потому и для Кати она стала искать именно Сергея, чтобы воплотить свое, не состоявшееся. Виктория оправдывала мотив другим, Сергей подходил Кате по всему: рост, телосложение, пластика, сила, а главное — он танцовщик от Бога, им с Кэтрин необходимо было встретиться. Спасибо случаю и Максу — это произошло.
Все так… И они смогут наконец осуществить то давнее, недостижимое для Вики — себе она могла в этом признаться.
Виктория сидела в кресле репетитора и молча смотрела. Они начали танцевать «Бабочку». Вот Сергей вышел на сцену и ищет, зовет, а Фарфарелла впорхнула незаметно и замерла, как будто в цветок превратилась. И снова ожила, крылышки затрепетали. Как нежно он уговаривает ее стать девушкой, но она хочет остаться бабочкой.
Боже, какие поддержки, обводки плавные! И сколько любви. Он не просто поднимает, он ласкает ее, каждым касанием, совершенная и земная любовь в его руках. А смотрят друг на друга как! Только они двое в целом мире. Ее руки, кисти — трепет, ножки тоже крылышки, открываются и закрываются. Легкая, живая Бабочка. И финал изменили, не поза арабеск на колено партнеру, а как в спектакле — ложатся и засыпают, Фарфарелла складывает крылышки, Юноша оберегает, нежно прикрывает ее собой.
Ничего подобного Виктория не видала и не находила слов, чтобы выразить чувства. Она понимала, что сейчас Катя и Сережа танцевали для себя, выражали нечто недосказанное! Все адажио было об этом. Они отдавались друг другу нежно и целомудренно. Как невинные дети, в первый раз познавая таинство любви. И мира вокруг не замечали — только друг друга.
Какие тут могли быть слова?
Сергей осторожно поднял Катю, они стояли глаза в глаза и удивленно беззащитно улыбались. Виктория видела, что им до смерти хочется целоваться. Она покачала головой и с сожалением прервала эту идиллию.
— Давайте теперь конкурсную «Шопениану» пройдем, поищите в ней такую же нежность, только земного поменьше.
Она была уверена, что это новое, восхитительное и неподдающееся описанию словом, обретенное здесь и сейчас, останется в них, будет отражаться во всех номерах. А потом и в «Жизели»…
Глава 9
Время за подготовкой к конкурсу катилось незаметно. И все ускорялось, ускорялось. За неделю до отъезда оказалось, что его
И вот Москва! Первый день, жеребьевка, открытие конкурса, репетиции.
И все как будто хорошо. Все восторгались Катиной легкостью и грациозностью, безупречной техникой, беспечностью и свободой. И вряд ли поверили бы, что за секунды до выхода на сцену у Кати случился ступор. Она задеревенела, глаза остановились, потом руки, ноги, губы затряслись, она цеплялась за Сергея, а он, как чувствовал, не пошел в зал, все время был рядом с ней. И когда она бессвязно начала лепетать: «Сережа, я не смогу, я упаду… страшно, страшно… прости я не смогу…» — просто приподнял ее за талию и перенес в сторону с прохода к кулисам. Участница, за которой была Катина очередь, уже дотанцовывала коду. Сергей крепко взял Кэтрин за плечи, оттеснил в свободный угол, стал разминать кисти рук, пальцы.
— Ничего, сейчас это пройдет. Чужая сцена, бывает… Ну, посмотри на меня, ты сотни раз танцевала эту вариацию и весь спектакль. Тебе тут делать нечего…
— Не могу…
Сергей притянул ее к себе, положил ладонь на затылок, осторожно, чтобы не помять ажурную диадему, заставил уткнуться лицом в свою парадную рубашку.
— Не смотри, ну их, послушай меня, представь, что это не вариации, а адажио, и я там с тобой на сцене. Все время на вытянутую руку и не дам упасть. Катя! Поняла? Думай, что я рядом.
— Ноги трясутся!
— Это мы сейчас… — Он опустился перед ней на колени и стал гладить и разминать икры, бедра. Катя задышала ровнее, перестала дрожать. — Вот видишь, все прошло, иди канифолься. А я рядом буду…
— Екатерина Звягинцева! — прозвучал бесцветный женский голос из репродуктора. И дальше тишина ожидания.
— Иди, Катя, иди, станцуй для меня! Ты такая красивая. — Сергей, обнимая ее как Одетту в Адажио из «Лебединого озера», повел Катю к третьей кулисе.
Шаг на пальцах, второй, третий, пор де бра, арабеск, поза, и вот на сцене Принцесса. Заискрились под боковыми софитами блестки на пачке, алмазным блеском сверкнула диадема. А в оркестре волшебная россыпь колокольчиков! Они вокруг, как светлячки, танцуют вместе с ней.
Сказочная страна, а никакая не чужая сцена!
Так хорошо вариацию Маши Катя еще никогда не танцевала. Техника, доведенная до автоматизма, спасла ее в первые секунды, а потом она только и повторяла про себя:
«Я танцую для Сережи…» От этого становилось легко, она как будто чувствовала его руки. Музыка стала для нее Сергеем, и она полностью отдалась ритму, звукам, привычной уже близости, единению.
Ей стало весело! Как на выпускном «Щелкунчике» и даже лучше, в тысячу раз лучше, у нее теперь был Принц! Не во сне, а наяву. Самый лучший. И Катя танцевала для него…
Публика устроила Кэтрин овацию и второй раз вызвала на поклон, они громко кричали «Браво», Катя кланялась и счастливо улыбалась. Сцена приняла ее.
Сергей встретил Катю в кулисе с раскрытыми объятиями, она повисла у него на шее.
— Ты смотрел, да? Да? Тебе понравилось?
— Это было восхитительно, ты лучшая Маша.
— Я бы хотела с тобой станцевать!
— Мы станцуем…
Катя снова уткнулась ему в грудь, теперь не потому, что пряталась от страха, а чтобы быть совсем близко в радости.