Альтернативная история
Шрифт:
Я колебался. Имперская тайная полиция умела работать. Была велика вероятность, что Эстер их агент и сейчас выполняет задание — выведать у меня, что именно так стремится вернуть Альберт. Да черт с ним! Я бы пожертвовал чем угодно, лишь бы еще раз оказаться с ней тет-а-тет. Поэтому я подробно описал Эстер, как выглядят бумаги и где их искать.
Прошла неделя. Меня терзало нетерпение. Эмма легко поверила, что оно объясняется лишь поручением, которое мне дал Альберт.
В назначенный день я встретился с Эстер. Она осторожно передала мне пакет, аккуратно завернутый в коричневую бумагу, и мы пошли по улице, словно прогуливаясь.
—
— Нет-нет, — пробормотал я. — Я просто перешлю их ему.
— Я могла бы…
— Могли бы что?
— Ничего, забудьте. Просто моего мужа как раз назначили секретарем посольства в Париже, и я могла бы взять на себя…
— Большое спасибо, но это доставит вам слишком много хлопот.
Мысль о ее муже была мне ненавистна. Зато я понял, что у меня будет шанс увидеться с ней во Франции. Я слышал, что президент Перго любит устраивать большие приемы, на которые приглашает интеллектуалов, дипломатов, художников, артистов и политиков… Я взял руку Эстер и хотел поцеловать ей пальцы, но она остановила меня, вдруг обняла и расцеловала в обе щеки, густо покраснев от смущения:
— Мне очень нравилось слушать ваши лекции… — Потом повернулась на каблучках и исчезла в ночи.
Через два месяца я наконец добрался до Парижа. Мне пришлось нелегко. Если бы я покинул Австрию официально, никто бы не чинил мне препятствий, даже выдали бы разрешение на эмиграцию. Но это значило не иметь возможности вернуться — покинуть страну навсегда. Я был не готов сделать это.
Ночами, дрожа от холода в горах, я представлял себе огромные самолеты, которые позволили бы мне совершить это путешествие за пару дней. Такими, должно быть, летали Эстер и ее муж. Иногда я слышал в темноте стук колес проходившего поезда.
Но вот все осталось позади: я наконец был в безопасности и наслаждался комфортом, сидя на диване в роскошных апартаментах Альберта на авеню Дю Мэн. Я потягивал портвейн, а он поспешно разворачивал привезенный мною пакет.
— В этих бумагах нечто, имеющее отношение к тому эксперименту с часами, верно? Часы, которые ушли в будущее.
— А, так вы не забыли! С тех пор много всего случилось…
Разумеется, я знал, что в этих бумагах. Я не такой простак, чтобы везти пакет неизвестно с чем через пол-Европы. Должен признаться, что, кроме нескольких страниц, касающихся эксперимента 6 февраля 1934 года, я почти ничего не разобрал, но понял: опыт с часами — не шутка и не мистификация и Альберт, будучи одним из самых блестящих умов человечества, способен дать людям шанс на путешествие во времени. Я с трудом дождался, когда горничная выйдет из комнаты, и, умирая от любопытства, спросил:
— Альберт, путешествие во времени реально?
— Конечно, раз я отправил стрелки тех часов в будущее, хоть вы все тогда и сочли меня cingl'e. [58]
Альберт предпочел употребить французское слово. Похоже, он вполне освоил язык. Он уже стал членом Французской академии наук, и я не удивился бы, если бы в один прекрасный день он получил орден Почетного легиона. Но сейчас меня занимало не это.
— А прошлое, Альберт? Как вы думаете, можно попасть в прошлое? Вернуться…
58
Сумасшедший (фр.).
— Теоретически это не проблема, но практически…
Мне показалось, что мое сердце пропустило один удар.
— И в чем заключается трудность?
— На то, что вы имеете в виду, нужно больше энергии. Потребовалась бы вторая машина времени с большим запасом энергии, чтобы обеспечить возвращение. Поэтому не думаю, что в ближайшее время туристские поездки в прошлое станут популярны.
Я был раздавлен. Долгими ночами под открытым небом, усеянным звездами, или в каком-нибудь ненадежном укрытии я лелеял свою мечту, крутил эту мысль так и сяк, рассматривал под разными углами. Но она имеет смысл лишь в том случае, если возможно путешествие в прошлое. И вот теперь, когда Альберт развеял мою мечту в прах, я решил поделиться ею с ним.
Он слушал меня, как всегда, внимательно, и в глазах его светилось понимание. Однако не могу сказать, что моя идея его воодушевила. Альберту совсем не нравилось, что открытие послужит кровопролитию, и все же он согласился, что мое предложение, вероятно, лучший выход. Но энергетическая проблема оставалась. В Вене он использовал опытный образец реактора, и это сдвинуло стрелку весом в несколько граммов всего на три минуты вперед. А то, что задумал я…
Альберт воскликнул:
— В ближайшее время, Отто, у нас не получится отправить в прошлое человека, но есть одна возможность, которую вы почему-то не принимаете в расчет. Вам не нужно отправляться туда самому. Все, что надо сделать, — открыть окно в прошлое, самое маленькое, и заменить объект Б на объект А. С возвращением объекта А, я думаю, мы справимся. Скажем, автоглайдер…
— То есть?
— Это приспособление, перемещающееся со своим грузом и собственным блоком питания, похожее на автомобиль.
— Это можно провернуть быстро?
— Увы, если делать все тайно, подготовка займет несколько месяцев. Надеюсь, вы понимаете, что с этого момента мы должны быть очень осторожны?
Мне казалось, что следующие месяцы тянулись долго-долго. Я поддерживал контакт с Альбертом через Эстер. Они с мужем вернулись в Вену, я тоже — так же подпольно, как раньше уехал. Эмма выгнала меня, и вообще ситуация с каждым днем становилась хуже. Сообщали о погромах в Зальцбурге, Тимифлоаре, на озере Балатон, в Каринтии. В Турции прогрессивное правительство Мустафы Кемаля, устроившее армянскую резню, а уцелевших армян выславшее из страны, бряцало оружием, боясь упустить шанс оттяпать у разоренной империи часть территории.
Напряженно стало везде. Царь Михаил когда-то назначил бывшего лидера социал-демократов Керенского премьер-министром, так что образовался единый фронт — от Санкт-Петербурга до Мадрида, включая Берлин. Революционное правительство скинуло кайзера и провозгласило республику, которая вступила в долгосрочный альянс с Францией в обмен на частичный возврат земель, отнятых в 1871 году при разрыве дипломатических и торговых отношений с Францем-Фердинандом. Принц Отто, которого я не любил уже за то, что он носил то же имя, что и я, публично порвал со своим отцом и покинул страну. Все эти события укрепляли мою решимость.