Алые буквы
Шрифт:
«Куда, черт побери, запропастился Филдс?» — не переставая, думал Эллери.
Филдс вернулся из Флориды в то утро, когда Никки позвонила Эллери, что пришло письмо «N».
— Где на этот раз? — спросила она. — Я забыла.
— В «Гарден» на Мэдисон-сквер.
— Но ведь это на «М».
— Нью-Мэдисон-сквер — пуризм, используемый только в путеводителях. А вы не заглядывали в ее книгу?
— Я не осмеливаюсь даже близко к ней подойти.
— Когда свидание — завтра вечером?
— Сегодня. Впервые он назначил встречу на вечер дня прибытия письма.
— Значит, он хочет посмотреть чемпионат боксеров-тяжеловесов, — заключил
— Она еще не успела придумать. Надеюсь, я смогу удержать Дерка дома. Вдруг он тоже решит пойти на матч?
— При первых же признаках осложнений сразу звоните, Никки.
Обозреватель позвонил спустя две минуты после того, как Эллери положил трубку.
— Леон!
— Я только что прилетел из Майами. Тебе все еще нужны сведения о Харрисоне?
— Разве твоя секретарша не сообщила, как я названивал в твой офис?
— Предпочитаю получить подтверждение.
— Нужны более, чем когда-либо, — сказал Эллери.
— О'кей. — Филдс отвернулся от телефона. Эллери слышал, как он что-то произнес и ему ответил женский голос. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— То же, что и ты.
— Я собираюсь сходить на матч — для этого я и прилетел. У тебя есть билет?
— Хочу попытаться раздобыть.
— Забудь об этом. Я устрою нам два места под крышей, чтобы нас не услышали те, кто вертится возле ринга. Пошлю тебе билет после полудня.
— Хорошо.
— Будь на месте к половине десятого. Нам нужно поговорить, прежде чем начнется основной матч. Мне необходимо вернуться во Флориду самолетом в 23.30.
— Буду вовремя.
Эллери положил трубку и потер затылок, чувствуя себя усталым, но скинувшим тяжкий груз.
Он занял свое место на полчаса раньше, вооружившись биноклем.
Ему понадобилось двадцать восемь минут, чтобы найти Марту и Харрисона. Они сидели высоко над рингом, но чуть ниже его и на той же стороне. Марта снова была одета более чем скромно, в платье мышиного цвета, к тому же явно нервничала. Она исподтишка оглядывалась вокруг, а в промежутках застывала на сиденье, словно взывая к невидимым духам. Харрисон наслаждался зрелищем. В предварительном матче участвовали два боксера среднего веса, выкладывающиеся на полную катушку, что соответствовало вкусам актера — он вскакивал при каждой схватке, орал и молотил кулаками в воздухе. Марта пыталась его угомонить, цепляясь за фалды пиджака, но он упорно вырывался.
Когда Филдс появился в проходе, Эллери сунул бинокль в футляр и поставил на пол между ногами.
— Давай закончим поскорее, — сказал обозреватель, опускаясь на пустое сиденье. — Я хочу посмотреть основной матч рядом с рингом. Что тебе известно о Вэне Харрисоне?
— Только то, что и всем.
— Знаешь, как он живет?
— Я был у него в Дарьене. Отличный дом, построен всего несколько лет назад, просторный ухоженный участок, слуга-японец, роскошная мебель, новый «кадиллак»… Я бы сказал, что он живет хорошо.
— На что?
— Ну, — медленно произнес Эллери, — я знаю, что он заработал состояние на Бродвее и в Голливуде, когда был в седле и до больших подоходных налогов. Конечно, Харрисон уже несколько лет не участвовал ни в одной пьесе и только эпизодически выступает по радио и телевидению, но, очевидно, потому, что актеры предпочитают смерть забвению. Должно быть, он живет на проценты со своих капиталовложений.
— Нет у него никаких капиталовложений, —
— Тогда с чего же он получает доход?
— Он его не получает.
— Ты имеешь в виду, что он живет за счет своего капитала?
— У него нет капитала. — Филдс иронически скривил губы. — Харрисон лишился последнего цента из своего немалого состояния десять лет назад во время четвертого развода. Алименты, скачки и природный дар быть околпаченным каждым бездельником, который знает, как к нему подольститься, положили его на лопатки, как того болвана на ринге, которого нокаутируют с минуты на минуту. Когда он запил и посреди сезона бросил в беде Эйври Лэнгстона, у него уже было долгов почти на сотню тысяч.
— Но Харрисон не может много зарабатывать — он ведь даже в кино не снимается уже несколько лет! На какие же средства он живет, Леон?
— Не на какие, а какими, приятель, — поправил Филдс, не сводя глаз с ринга. — Он живет за счет женщин.
Пакет, который Марта передала Харрисону в ресторане в Чайна-тауне!..
— В этом он здорово преуспел, — продолжал обозреватель. — В моем списке Вэн Харрисон занимает одно из первых мест среди профессиональных альфонсов. И можешь мне поверить, этого добиться нелегко — конкуренция там бешеная. Одни альфонсы берут внешностью, другие — умением танцевать, третьи — лестью, четвертые — подлинными европейскими титулами, пятые — хорошо подвешенным языком, шестые — знанием искусств, седьмые — просто тем, что хороши в постели. В каждой категории есть свои чемпионы. Но в Харрисоне имеется кое-что, о чем остальные альфонсы могут только мечтать. Вместе с ним любая женщина заключает в объятия историческую театральную традицию. Какая дама откажется от настоящего Ромео? Он дает им возможность поучаствовать в спектакле, где небеса служат задником, а каждая ночь — занавесом после второго акта. И никаких паршивых рецензий. Правда, все это стоит денег, но что значат деньги для Джульетты?
В голосе Филдса звучали страстные нотки, на шее вздулись вены. Он смотрел на ринг внизу, словно боясь, что, отведя взгляд, потеряет нечто важное, что ему безумно хотелось сохранить. Эллери молчал.
— Долгие годы его содержала одна женщина за другой, позволяя жить по-королевски. Ты был прав — ему незачем работать, но ты был не прав насчет причин, по которым он все же работает на радио и телевидении. Мистер Харрисон делает это по тем же соображениям, что платит взносы в актерский профсоюз, — дабы поддерживать профессиональную репутацию. Женщины, иногда видя его на экране, куда больше ценят его моноспектакли. Чемпион должен продолжать драться, иначе он растеряет болельщиков… Они выйдут на ринг с минуты на минуту, так что лучше перейдем к делу.
Филдс перевел взгляд с ринга на Эллери. В глазах маленького обозревателя не было ничего человеческого. Это были глаза манекена из универмага.
— Я слушаю, — сказал Эллери.
Но Филдс был не в состоянии перейти к делу. Казалось, его увлекает в сторону сильный ветер непонятного происхождения.
— Не делай ошибки, недооценивая Харрисона, — сказал обозреватель, и Эллери внезапно понял, что его собеседник говорит не понаслышке. — Его цель — деньги, и он находит их там, где они есть. Ты не поверишь, если я сообщу тебе, каких женщин он поимел. И у него не было никаких неприятностей, ничто не вышло наружу, ни один газетчик, кроме меня, ничего об этом не знает.