Алые Евангелия

Баркер Клайв

— Ты не…

— Послушай меня. В конечном счете, дело не во мне. Никогда не было во мне. Я была лишь наживкой.

— Я не понимаю.

— А я тем более, если тебе от этого легче. Но задумайся. Только подумай, как все изменилось здесь, в самом этом месте и, очевидно, в тебе самом, готова поспорить. И все потому, что ты решил отправиться на мои поиски.

— Значит, кто-то подстроил все это. Ты это хочешь сказать?

— Вовсе нет. Это магическое мышление.

— Но ты сказала, что ты приманка. А значит, должен быть и рыбак, не так ли?

Норма долго размышляла, прежде чем ответить.

— Гарри, это касается всех нас вместе взятых. Мы все —

частицы этого рыбака. Я понимаю, что это звучит как полный отстой, но ты поймешь, когда начнешь работать с мертвыми. Все сопричастны: самые невинные малыши; дети, прожившие день, час — они все равно причастны ко всему, даже к собственным смертям. Я знаю, что тебе сейчас очень трудно это осознать, но поверь тому, кто провел много времени со смертью.

Она сделала паузу, и Гарри услышал, как у нее вырвалось полуподавленное болезненное восклицание, когда сменяла положение своего покрытого синяками тела.

— Я все равно убью его, — сказал он.

— Я в порядке, Гарри, — сказала она, — Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Или о нем. Он просто один из Заблудших и Напуганных. Все такие пропащие. — Она беспечно засмеялась. — На самом деле это не смешно, — продолжила она, когда утих смех. — Мировая душа больна, Гарри, безумно больна. И если каждый из нас не выполнит свою часть работы и не попытается докопаться до источника ее боли и выжечь его, то все будет напрасно.

— Так что же мне делать?

— Я не могу ответить на все твои вопросы, Гарри, — заявила Норма, и в том, как она это произнесла, послышалась тревожащая отстраненность. — Не на все из них можно получить ответы. Тебе нужно… тебе следует принять это.

— Как насчет компромисса? Я признаю это, но не приму.

Норма потянулась к Гарри и схватила его руку с точностью и силой, поразивших его.

— Я счас… Я счастлива… только мы…

— Ты правда счастлива? — спросил Гарри. Он постарался, чтобы в его голосе не прозвучали сомнения, но осознал, что потерпел неудачу.

— Ко… нечно…, — ответила Норма. С каждым слогом ее голос становился все слабее.

— Я буду чертовски скучать по тебе, Норма.

— Я… люблю… — У нее не хватило сил закончить. Она умолкла, когда дыхание, несшее ее слова, прервалось с едва слышным щелчком в горле. Ему не нужно было произносить ее имя и не получить никакого ответа, чтобы понять, что она скончалась.

Он неуверенно протянул руку в надежде найти ее лицо, чтобы закрыть ей глаза. К собственному удивлению, его пальцы нашли ее щеку с той же сверхъестественной точностью, не единожды демонстрируемой ею; образ проделываемого им возник в его сознании, застыв подобно картине: Попытка закрыть глаза слепой женщины после смерти.

Это оказалось проще, чем ему того хотелось. Ее веки повиновались легкому прикосновению его пальцев и закрылись навсегда.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Осадки

Самые могучие души рождаются в страданиях.

— Э. Х. Чапин [36]

1

Люцифер, некогда самый возлюбленный ангел в том сияющем измерении, названном смертными людьми Небесами, изгнанный своим Создателем из его славы и мощи, низвергнутый в план камня и тьмы, иде, вопреки мукам, ниспосланным своим Создателем, претворил он второй Рай сиречь дерзнул, коий смертные люди прозвали Адом, стоял среди обломков своего собора и во второй раз планировал свое прощание с жизнью. На этот раз он не допустит тех же ошибок. Никакого

собора, способный послужить местом паломничества для желающих поразмышлять о несправедливости и трагедии его истории. И преисподняя не будет населена бастардами проклятых и их мучителями — такими же мятежниками, как и он сам, низвергнутыми с Небес за сговор с ним по захвату Его Престола.

36

Эдвин Хаббелл Чапин (29 декабря 1814–1880 гг.) американский проповедник и редактор журнала Christian Leader. Полное выражение: — Самые могучие души рождаются в страданиях; сильнейшие из них покрыты шрамами; мученики облачены в свои коронационные одежды, сверкающие огнем; и сквозь слезы свои скорбящие впервые увидят райские врата. Dictionary of Burning Words of Brilliant Writers, P. 567

— Довольно, — пробормотал он себе под нос. И затем, возвысившимся до рева голосом, слышимым в самых отдаленных уголках Ада, провозгласил: — Довольно!

От этого крика камни на берегу, словно испугавшись, подпрыгнули, упали и с грохотом покатились вниз по склону к озеру, поверхность которого также пришла в волнение. Кэз с Дейлом еще не вернулись, и вместо того, чтобы ждать рядом со своей почившей наставницей, Гарри и Лана отправились на поиски своих друзей. Они как раз достигли лагеря Азилей, когда Люцифер издал свой крик, и шум выгнал старую демоницу с дредами из одной из хижин. В руке у нее был нож, а ее волосы пребывали в беспорядке, как будто ее прервали посреди чего-то важного, требующего физических усилий.

Увидев Гарри и Лану на краю своих владений, она угрожающе замахала ножом.

— Что вы тут делать? — потребовала она.

— Вы видели наших друзей? — спросила Лана.

— Нет. Пожалуйста, сейчас же уходить, — прошипела демоница.

— Ваш тон столь убедителен, — проговорил Гарри.

— Точно, — сказала Лана демонице, — я уверена, что вы не будете возражать, если я осмотрюсь вокруг, ведь так? И, сказав это, она прямиком направилась к палатке демоницы.

В ответ демоница, что было сил, плюнула ей в лицо, слюна ожгла кожу Ланы и причинила такую острую боль, что та споткнулась и схватилась за лицо.

— Чертова сука! — сказала Лана.

— Лана! Что случилось? — спросил Гарри.

Демоница немедля воспользовалась своим преимуществом. Крепко сжимая нож, она сначала нанесла режущий удар поперек груди Ланы, а затем, пригнувшись, полоснула по животу — из обеих ран заструилась кровь. Прежде чем она успела ударить Лану в третий раз, та неуклюже отступила к угасающему костру возле входа в палатку, разворошив раскаленные угли, скрытые пеплом. Лана почувствовала вонь запекающихся сапог и жар под ногами, но она не собиралась подставляться под нож старой демоницы, поэтому вместо этого Лана пнула угли в ее сторону. Демон обрушил на нее поток проклятий, когда угли брызнули во все стороны и попали на ее плоть.

— Не волнуйся, Гарри, — сказала Лана. — Я разберусь с этим.

Демон, как бы в ответ, беспрепятственно сделал два шага, прежде чем снова наброситься на Лану, но на этот раз Лана была готова и пригнулась, уворачиваясь от взмаха клинка старухи. После чего Лана бросилась на демона и схватила ее за шею и руку с ножом, тряся последнюю, пока не выпал нож. Поскольку демоница была обезоружена, Лана обеими руками вцепилась в шею старухи.

— Где наши друзья, ты — гадкая старая корова?

В ответ демоница зашипела. Раны, нанесенные Лане, болели, и боль разжигала ее ярость. — Отлично. Я просто прибью тебя, — сказала она, сама почти веря своим словам, — тело брошу в огонь, а потом сама найду их.