Алые Евангелия
Шрифт:
— Ни хрена себе, — сказала Лана. — Гарри, кажется, мы нашли выход.
— Норы червей, ведущие домой! Охуительно! — спросил Кэз. — Червоточины, Гарольд! Ты был прав! Вот о чем говорила старая стерва. У нас есть выход! Пошли.
Лана подвела их к телу Нормы. Увидев сломленное и безжизненное тело своей подруги, Кэз на мгновение замешкался, но все же подошел вплотную.
— Господи Иисусе, — сказал он. — Я не был готов к такому.
— Этого не было в моих снах, — сказал Дейл дрожащим голосом.
Пару секунд Кэз примеривался, потом нагнулся, поднял свою старую подругу и перекинул ее труп через левое плечо.
— Давайте
Вместе они вышли из-под деревьев, направляясь вглубь суши, где весь пейзаж изобиловал нагроможденными обсидиановыми валунами. Здесь куски разрушающегося свода, ударяясь об обсидиан, раскалывались с громким треском. Шрапнель, разлетавшаяся во все стороны от этих кусков, рикошетя от черных валунов словно пули, представляла собой потенциально смертельную угрозу. Пригнув головы, Сошедшие пробирались среди валунов в поисках червоточины.
— Боже, — проговорил Гарри. — Сколько еще это будет продолжаться?
— Судя по всему, я думаю, он стремится сравнять с землей весь Ад, — ответил Кэз.
— Похоже на то, — согласился Дейл.
Вслед за ответом Дейла раздались три чудовищных раската грома, по громкости превосходящие все предшествовавшие им. Они отдались эхом между землей и небом, и с каждым эхом громкость, не то чтобы снижалась, но только увеличивалась, вскоре отзвуки стали столь многочисленны, что слились почти в единый, цельный грохот.
— Бегите! — сказала Лана.
— О, черт. Вот и настал Судный день! — завопил Кэз.
Несмотря на опасность от летящих осколков, Кэз выпрямился и запрокинул голову назад, чтобы хотя бы на несколько секунд ясно разглядеть грандиозное зрелище. Под атаками Люцифера свод, раскалывающийся на куски, выглядевшие даже с такого расстояния колоссальными, наконец поддался. Кэзу казалось, что катаклизм разворачивается в замедленной съемке: громадные куски разъезжались в стороны с ленивым изяществом.
— Кажется, я её вижу! — сказала Лана.
— Скажи, что мы уже близко! прокричал Гарри.
— Если не ошибаюсь, то да! — крикнула Лана. — Впереди есть место, между двумя валунами, и там не рикошетит. Должно быть это она, верно?
Кэз неохотно оторвал взгляд от неба и посмотрел в сторону Гарри. Он c Ланой сидели на корточках в шести или семи шагах от него, вытянув руки, исследуя пустое пространство — брешь в скале — между валунами.
— Пойдет, как по мне, — сказал Гарри. — На случай, если это не то, что мы думаем, ну, если услышите мой крик…
— Что тогда? Торчать здесь? сказала Лана. — Просто пошевеливайся, Галахад. Плана Б у нас нет.
Не успел Кэз проследить, как его друзья входят в нору червя, как раздался очередной громовой раскат. Кэз повернул голову к источнику звука, и в этот момент, наконец, отчасти понял, что двигало Гарри в его делах. Кэз внезапно обнаружил, что жаждет еще раз взглянуть на умирающее небо. Теперь обломки падали быстрее, коим предшествовал град камней, по неистовству сопоставимый с муссонным ливнем. Все, что мог сделать Кэз, это не стоять на месте и не смотреть на зрелище, разворачивающееся перед его удивленными глазами.
— Кэз! — Дейл оказался рядом с ним и потянул за руку. — Нам пора идти, милок, — сказал он. — Или упокоимся прямо тут.
Стоило Дейлу потянуть Кэза к норе, как массивная каменная глыба ударилась об один из обсидиановых валунов неподалеку. И раскололась, разбрасывая огромные куски во все стороны. Кэз повернулся
И тут, краем глаза, Кэз заметил один из осколков, летящих на них, но прежде чем он успел открыть рот и выкрикнуть предупреждение, Дейл втянул его в расщелину между двумя валунами. Внезапно темный, ревущий пейзаж и расколотое, падающее небо исчезли, и они с Дейлом оказались в совершенно другом месте, где только пятна света, пересекавшие их путь и проносившиеся над неровной землей, на которой они стояли, позволяли хоть немного осмотреться вокруг.
— Это и есть червоточина? — спросил Кэз.
— Думаю, да, — ответил Дейл. — До сих пор, не бывал ни в одной.
— Тут трудно сориентироваться, — сказал Кэз. — Гарри? Лана? Ответа не последовало. — Куда, черт возьми, они делись? Ты видишь их?
— Дорогой, я ни хрена не вижу. Я просто надеюсь, что нас не выбросит где-нибудь посреди Атлантики.
— Ну, нет, — возразил Кэз. — Мы выйдем на Таймс-сквер, и все это окажется сном.
Его замечание было прервано единственным жутким, хотя и приглушенным, грохотом по другую сторону от входа, когда упали остатки каменного неба, некогда накрывавшего Ад, сокрушив инфернальный пейзаж всей своей тяжестью. Отзвуки прорвались за порог, их энергия растеклась по неровному грунту и заискрилась огоньками, запрыгавшими по стенам, поднимавшимся на необозримую высоту, создавалось впечатление, будто они смыкаются где-то там.
Казалось, что они уже очень далеко от ландшафта Преисподней; Кэз с Дейлом продвигались вперед, когда шум всеадского катаклизма и сопутствующие ему вибрации стихли, сменившись тишиной и спокойствием.
— Bon voyage [38] , Преисполняя, — сказал Дейл. — До новых встреч.
3
Червоточина вывела их не в ледяные воды Атлантики. Но и не на тихий нью-йоркский тротуар, откуда они без труда нашли бы способ доставить труп Нормы в ее квартиру. Нет, червоточина оказалась восхитительно своенравной. Сначала взору Ланы, Гарри маршировал за ней по пятам, предстало манящее мимолетное видение городской улицы (возможно, не Нью-Йорка, но все же цивилизации). Однако, ступить на нее им не позволили. Лана едва успела доложить Гарри об улице, как мимо пронесся косяк огней, изгладив обнадеживающее зрелище.
38
Счастоивого пути, скатертью дорога, (фр.)
— Думаю, это была не наша остановка, — сказала Лана, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучала безысходность. Какое бы отчаяние она сейчас ни испытывала, оно не шло ни в какое сравнение, она была уверена, с мыслями, кружащимися во тьме головы Гарри.
— Где Кэз и Дейл? — спросил Гарри. — Их не видать?
— Нет. Но я уверена, что они не отстали от нас, — солгала она. Не волнуйся. Скоро будет еще одна остановка.
На этот раз она не соврала. Пока она произносила последнее предложение, перед ней открылась новая дверь. На этот раз картина была куда менее обнадеживающей, чем предшествовавшая ей городская улица: пейзаж из черного камня и нетронутого снега, чьи сугробы свирепый ветер взбивал в ослепительно белую пелену.