Алые Клинки. Часть 1
Шрифт:
На дуновениях ветра подрагивал кафтан герольда. Тот не выпускал узду чужого коня из рук, как не выпускал нижней губы из своего рта. Солнечный свет продолжал меркнуть, на улице становилось прохладно.
– Сделаешь факсимиле? Печати, сургуч – все есть, как ни как.
– Это не вексель, друг мой, – с выдохом произнес Ворн, – а то, ради чего затевались переговоры с черными магами…
Хворост приминался под туфлями-скороходами, деревья мелькали черными полосками в периферии глаза, ступни взлетали по кочками и перелетали глубокие лунки. Джим чувствовал, как нагреваются сменные подошвы
За бугристым пнём Ёзеф остановился, спрыгнул в овраг и сел перед самым краешком уходящего вниз лесного склона. Джим последовал его примеру и ловко запрыгнул в лунку к нему под бок. Оба вдыхали и выдыхали в унисон. Патлатый развернул круглое молодецкое лицо с большими глазами к Джиму, осмотрел его с ног до головы, остановившись на мече.
– Ты что, все же украл эту махалку?
Джима покоробил взыскательный тон подельника.
– Да.
Ёзеф набирался воздуха, параллельно делая усилия по продвижению мысли от одной точки черепа до другой. Отдышавшись, он сказал:
– Ну и ворюга же ты…
Джима озадачился. Ёзеф стал прижимать губы, кожа на его лице натянулась, щеки сделали легкие ямочки. Между зубов забрался воздух, лицо надулось как брюхо лягушки. Рот разразился смехом. Он смеялся так громко, что его можно было бы расслышать с расстояния пушечного выстрела. Шутка так и не дошла до Джима, но заразительный смех напарника подействовал на одиннадцатилетнего как припарка. Хохот лился из обоих уст. Джим почувствовал головную боль и перестал дурачиться, пока Ёзеф только-только остывал от собственной хохмы.
Патлатый пришел в себя. Рукой в сером дублете он указал на спуск, на краю которого расположил ноги.
– Спустимся по левому краю, быстрее окажемся в хибаре у Мурзы, там позырим чего натяпали.
– У меня пятки горят. – сознался Джим. – Можно я вентосы поменяю?
– Слышь, давай не канючь, тут идти то. – среагировал Ёзеф.
Джим всегда говорил ему только правду, поскольку считал Патлатого больше, чем просто подельником. Из банды Алых Клинков с ним он наладил отношения первым. Когда Бенбоу только привели в разбойничий дом, каждый по-своему желал сцапать мелкого толстощекого ребенка: кто-то с целью удовлетворить свои похотливые фантазии, кто-то с целью попробовать детской человечины, а кто-то из веры обрести сверхсилы от крови ребенка аристократической семьи. И лишь единственный мальчик в том доме не питал подобного влечения. Мальчик этот был чем-то похож на самого Джима: такой же длинноволосый, толстощекий, умытый и сообразно одетый. Возможно, по-началу он лишь притворялся его лучшим другом, подобострастно следуя указаниям Доброхожего, но со временем, все изменилось. В этом Джим нисколько не сомневался.
Младшему пришлось смириться с болью в ногах, чтобы избежать ссоры с Ёзефом. Ноги привели их к подножию лесного склона, откуда было рукой подать до высушенного речного дна.
Пологие холмики бурьяна ограничивали равнину, изгибом
Подельники аккуратно ступали по скрипучей лестнице, прильнув к стене, чтобы шаги звучали как можно тише. Вверху они оказались на веранде, ступив на шаткий деревянный настил. Ёзеф приказал пригнуться. Оо прокрался под разбитым окном, встал около двери, поднес кулак и настучал звуковой пароль. Послышался скрип – кто-то встал прямо напротив входа и детским голоском вопросил.
– Светило уж зашло, а блестяшки горят как огонь. Жарко ли вашим рукам?
Голос принадлежал юнцу, двумя или тремя годами старше Джима. В его речи посвистывали шипящие звуки, акцент выдавал имперское происхождение.
– Истый флибустьер не носит поклажу в руках. – негромко заявил Ёзеф.
Дверь отворилась легким толчком, за ней показался чуть сутулый мальчик, с каштановыми кудрями, выразительными зелеными глазами и юношеской щетиной в районе верхней губы. Волосы на лице в таком раннем возрасте не росли даже у старшего из всей группы Ёзефа, но Мартин был северянином, где каждый покров тела добавлял шансы на выживание в холодном климате.
Мартин отложил заряженный арбалет на полку и поднес руку для фирменного рукопожатия.
Надо сказать, приветствие в Алых Клинках отличалось от привычного мирского захвата ладони. Бандиты ударялись сначала запястьями, вслед за этим фалангами, чтобы выразить твердость своих убеждений, готовность стоять на своем и на общем деле. Идея у всех членов банды была одна: грабь сильных и не трожь слабых. Так запомнилось Джиму из рассказов Доброхожего, так обстояло и по сей день. Ёзеф всегда готов был отпинать пожилого или немощного человека, но держал себя в рамках дозволенного. В рамках идеи. По словам Доброхожего: “Община без идеи, что муравьи без муравейника. Разбежимся и подохнем”.
Команда полным сбором усаживалась в центре мрачной хибары под клюнувшим навесом бревен. На полу таял пираколор – магическая свеча, более яркая и горячая, чем восковой оригинал. Ей можно было приказать поменять цвет – Мартин осветил всю комнату тусклым синим огнем.
– Ну как, слышал чего из лесу? – начал Ёзеф.
– Уши навострил, как филин, но нема, глухо как перед бо, – оборвались слова Мурзы.
Мальчик уставился на рукоять меча, отобранного Джимом у мечника. Он ловко подскочил, вынул клинок из чужого пояса, поднял его над головой и тут же опустил, жадно разглядывая его блеск в голубоватых лучах.
– Эй! – жалобно завопил Джим. – Это я его свинтил!
Ёзеф с Мартином хихикали над потугами мальчика вернуть сверкающую находку. Мурза пинался, не позволяя ему подойти ближе, и все приговаривал:
– Та не скалься, не скалься. Не по плечу тебе будет такая махалка. Зафинтилишь в кого-нибудь, мама не горюй.
– Так ведь я, я же нашел! – хлюпал Джим.
Мартин вперил свой презрительный взгляд.
– Да? Тут написано что ли “находка Джима Русого”? – ехидничал Мартин.
– Нет, но я, я… – не унимался мальчик.