Амальгама миров
Шрифт:
Неизвестный с любопытством оглядывал нас сверху. Помню, я еще удивился добродушному выражению его лица, никак не вяжущемуся с грозным отпором, который мы встретили, едва близко подошли к паровой машине.
– Ну что, будете еще нападать?
– поинтересовался незнакомец, отогнав нас на безопасное расстояние.
– Да разве мы нападали?
– обрела дар речи Люська.
– Просто шли мимо.
– Так я и поверил, - засомневался бородатый.
– Просто шли, - подтвердил Овид.
Я также утвердительно кивнул, а ограниченный в жестах Хома отошел подальше от паровоза еще шагов на пять.
– Просто так здесь не ходят, - продолжал не верить нам странный машинист.
– Ну вот, я же говорил, - пронзительно закричал он, указывая маленькой ручкой за наши спины.
– Там еще враги!
Мы одновременно обернулись и увидели, как прямо на нас, стремительно увеличиваясь в размерах, мчится группа всадников.
Я успел различить сверкающие доспехи, устремленные вперед, и тускло поблескивающие наконечники копий, развевающиеся штандарты. Земля задрожала от гулкого топота, и мы, не раздумывая, бросились к локомотиву единственному убежищу на многие километры вокруг.
До высоких поручней трудновато было дотянуться и мне самому, не говоря уже о Люське, но мы мигом вскарабкались вверх по железной лесенке, а чуть задержавшийся Овид подал нам Хому, и лишь позже заскочил в будку машиниста сам.
Бородатый хозяин паровоза что-то кричал нам и даже попытался вытолкнуть Хому наружу, но потом отбежал в угол будки и потянул за какую-то рукоятку.
Внутри локомотива звук парового свистка показался и вовсе оглушительным.
Я опомнился на куче угля. Рядом ревела топка - от нее ощутимо тянуло жаром. Люська всхлипывала где-то совсем рядом, а у окна приплясывал наш новый знакомец, что-то крича.
Скоро я различил слова.
– Попробуйте только суньтесь! Так засвищу...
Скоро бородатый успокоился и вернулся от окошка к нам.
– Залезли все-таки?
– Залезли, - подтвердил я.
– А теперь вылезайте.
– То есть как?
– Вон отсюда!
– человечек, хоть и был совсем маленького роста, грозно нахмурил брови и даже топнул ногой.
– Не ваш паровоз.
– Да кто же говорит, что наш? А эти отсюда уехали?
– Ускакали. Каждый день одно и то же. Надоело. А вы что, не ихние, значит?
– Мы новенькие. Откуда тут эти рыцари?
– Рыцари. Разбойники, а не рыцари. Шляются всякие, к паровозу лезут.
Машинист внимательно оглядел нас, неожиданно рассмеялся и хлопнул себя ладонью по ноге.
– А хоть и оставайтесь. Вижу, что не бандиты. А то все один да один. За паровозом-то присмотр нужен.
– Зачем здесь паровоз?
– Кто же его знает, зачем. Всегда на этом месте стоял. Я и поселился. Домовой я, только бездомный.
– Какой же ты домовой?
– удивился Хома.
– В паровозе живешь, значит паровозный.
– И то верно, - подумав, согласился бородач.
– Без жилья совсем плохо, а к паровозу уже и привык. С углем только беда, а топку пустой не оставишь. Из степи то демоны лезут, то рыцари эти. А я их свистком, свистком!
– Помогает?
– Здорово помогает. От нечисти свисток - первое дело.
Услышав еще и про демонов, я приуныл. Видимо, нам повезло, что не натолкнулись ни на кого, когда шли по степи.
– Как быть дальше?
– спросил я у Овида.
– Не знаю, - простодушно ответил тот.
– Я ведь предупреждал, что здесь будет трудновато.
– Это ты называешь трудновато, - голос Людмилы задрожал от возмущения.
– Да это ужас какой-то. Как эти на конях налетят! До сих пор страшно.
На Люськиных щеках размазалась не то тушь от ресниц, не то угольная пыль. Она хлюпала носом, но вид имела самый воинственный.
– Не пойду никуда, сами по степи бродите!
– Я же говорил, что тебе лучше остаться.
– Так ведь и не говорил, что здесь такой страх!
– нелогично упрекнула Люська.
Паровозный уверял, что больше, чем раз за день, никто к локомотиву не подходит, но мы так и не смогли убедить Люську, что необходимо идти дальше. Пришлось располагаться на ночлег прямо на куче угля, недалеко от топки.
У хозяина нашлась пара старых одеял, и я устроил Люське постель, а сам выбрался на тендер.
Начало темнеть, степь расстилалась вокруг паровоза куда ни посмотри до самого горизонта. Я удивился, откуда же внезапно могли появиться всадники, если им и укрыться-то негде. Но потом вспомнил, что этому удивляться, пожалуй, не стоит. Навидался я уже в Хезитат всякого.
Паровозный выбрался ко мне и примостился рядом. Но разговор не клеился. Я запахнул плотнее плащ и немного задремал, а когда проснулся вокруг лежал снег.
Сначала я не понял ничего.
Легкая метель припорашивала степь, наметая небольшие сугробы около валунов. Низкие облака сплющили пространство. Расстилающийся пейзаж казался безжизненным, как будто мы очутились на другой планете.
Теплый плащ не дал замерзнуть окончательно, но я чувствовал, что основательно продрог, и выбрался с тендера.
В кабине все спали. Даже Паровозный. Не хватало только очередного нашествия чудовищ - они бы взяли нас тепленькими.
– Подъем!
– закричал я самым командирским голосом и с удовольствием увидел, как стремительно вскочил на ноги Овид, а Паровозный, толком не сообразив, в чем дело, метнулся к гудку.
Одна Люська продолжала сладко посапывать, а, когда я растолкал ее, томно открыла глаза и отмахнулась от моей руки жестом избалованной фаворитки.
– Вставайте, сони! Хватит дрыхнуть. Рассказывайте, что приснилось.
– Судя по погоде, - зябко передернул плечами Овид, - кому-то из нас приснилась зима.
– Мне не снилось ничего, - признался я.
– Да? А почему снег лежит?
– Кто же его знает? Погода переменилась.
– Так вы, значит, точно не отсюда, - до Паровозного начало кое-что доходить.
– Вы из Реального мира, и ваши сны сбываются.