Амазонки и странники
Шрифт:
Несколько слов об оригинальности темы. То, что женщины в Сибири всегда были более самостоятельны, чем в европейской части России – это была не новость. Одна девица из моей группы была большой пропагандистской теории женского равноправия в Сибири и всех достала уже своими выписками из архивов о том, как «в 1847 г. жена купца г. Кургана Дмитрия Смолина – Елизавета продала своему мужу доставшееся ей в наследство хозяйство – дом на каменном фундаменте с флигелем, 4 амбарами, конюшней, погребом и баней», и муженек выплатил все до копейки собственной законной супруге. И что здешние купчихи иной раз вступали в гильдии и торговали параллельно с мужьями – это мы знали. И что из-за нехватки женщин здесь практически не было проблемы незамужних: замуж выходили все – и бесприданницы, и матери-одиночки, и вдовы и разведенки. Презрения и притеснений сибирячка терпела от мужчин гораздо меньше, чем жительница европейской России. Один сибирский купец – некто Чукмалдин – так выразился в своих мемуарах: «Женщина в Сибири не раба мужчины, она ему товарищ». Но все-таки, несмотря на все это, здесь всегда сохранялись традиционные патриархальные отношения. Никто слыхом не слыхивал о матриархате и женской власти в сибирских русских деревнях! На островах Океании – еще куда ни шло, в глубине Африки или, допустим, в недоступных высокогорьях Южной Америки… Но найти на территории России в наше время русскую матриархальную семью было таким же чудом, как обнаружить в тайге живого мамонта. Причем, альбиноса!
– У меня уже есть версия, откуда произошла такая большая женская власть, – размахивал руками Сашка. Я видел в полумраке только его силуэт, но угадывал, что лицо у него сейчас восторженно-самодовольное. – Сибирь всегда, вплоть до начала XX века, была местом с нехваткой женщин, верно?
– Верно.
– Так вот, тамошние бабы почувствовали, что их недостаточность – рычаг управления мужчинами. И все это – на фоне промискуитета. Если баба тобой недовольна, то тебе она не даст: одному со всей деревни. И будешь ходить, как дурак, несемейный.
– А из-за половой свободы возникло матрилинейное наследование имущества, основа матриархата, – подытожил я. – Поскольку отцовство при такой жизни установить невозможно, то хозяйство переходит по наследству от матери детям, ну и какой-нибудь формальный отец к нему в нагрузку, если у них вообще есть институт брака. А чье хозяйство – тот и начальник.
– Мы – гении. Мы простые, земные гении, – заявил Сашка. – Остается только добраться до этой Гнилой Елани и собрать материал. По возвращении нам обеспечены всеобщий восторг и слава.
– Значит так, – он загасил сигарету о поручень балкона. – Отправляемся завтра вечером. В течение дня нужно будет закупить все недостающее для похода. С утреца поднимем наших провинциалок на крыло и отправим по продовольственным магазинам. Сами займемся аппаратурой и картами.
– Как мы поедем? – спросил я, тоже туша сигарету.
– Задача первого этапа нашей экспедиции: попасть на станцию Кокошино до часу ночи на субботу, – отчеканил Санька. – От Кокошино на север идет узкоколейная железная дорога. Это единственный путь в Васюганские болота. Мы стартуем от вокзала Новосибирск-Главный. Кокошино – станция маленькая и большая часть поездов там не останавливается. Но, к счастью, мы будем не одни.
– С нами еще кто-то поедет? – удивился я.
– С нами потащится значительная часть мужского населения этого города, – усмехнулся Сашка. – В болотах поспела клюква, мэн. Приближаются выходные. Горожане отправляются за витаминами, чтоб урвать часть даров природы и с победой вернуться домой, и мы вклинимся в этот железный поток.
21 сентября, день второй
С самого утра мы отправились за покупками. Видимо, Бабье лето решило порадовать нас на прощание целой серией солнечных теплых дней. Мы с Сашкой вышли из дома чуть раньше, стояли и курили у подъезда, наслаждаясь погодой, пока девушки собирались. Потом они вышли. Когда я увидел Лену, я просто обалдел. Даже забыл пепел стряхивать. Она была в длинном, очень длинном и узком платье из темно-синего как бы кружева, облегающего ее, как змеиная кожа. И под этим платьем были видны ее ноги практически целиком. А на ногах у нее были туфли на очень высоких тонких каблуках. Черные волосы кудрями падают на плечи, красная помада – в общем смотрелась она просто зашибись, настоящая роковая женщина! Может, немножко чересчур нарядно, но для такой красивой девушки это не страшно. Маринка – та была в розовой кофте и в джинсах – стала что-то говорить, что «лучше бы ты брюки надела и на ноги что-нибудь удобное». Я так понял – завидует малышка. Но странно, что и Сашка, когда Лену увидел, фыркнул и сказал что-то вроде: «Мы не в цирк собираемся, а на рынок». Лена сказала, что она не понимает, а Сашка заявил – вот гад! – что «Поприличнее надо бы одеваться, не у себя в деревне». Лена, надо отдать ей должное, не смутилась, и сказала, что одеваться она будет так, как считает нужным. Так и мы пошли.
Сначала ехали на метро, потом на троллейбусе, потом еще нужно было пройти через перекресток. Лена на своих каблуках и в узком платье вышагивала очень гордо, но быстро идти не могла. Сашка постоянно вырывался вперед и говорил, что у нас не миллион лет времени и чтобы мы шевелились. На Лену вообще сильно обращали внимание. Мужики пялились обалдело, а бабы криво хихикали. Я взял ее под руку, чтобы «помочь ей на кривом асфальте». Мне было приятно, что меня видят в обществе такой эффектной девушки. Сашка сказал, что я смелый – не боюсь, что меня примут за сутенера. Ему лишь бы повыпендриваться. Но ничего, я, может, и не очень смелый, но зато добрый. Я ему ответил, что я не боюсь вызвать зависть у встречных людей. Лена посмотрела на меня с благодарностью.
Купили мы кучу всякой еды, консервы, потом еще пленки для диктофонов и фотоаппаратов. Довольно значительная тяжесть. Санька быстро распределил все покупки между нами поровну. Я сказал, что девочкам можно бы и помочь, но он ответил, что они же феминистки и хотят равенства полов, так что пускай тащат равную долю. Девчонки не стали возражать и потащили. Но это, конечно, была фигня. Особенно Лене тяжко пришлось на каблуках с этими авоськами. Я все-таки, у нее одну сумку забрал, несмотря на презрительные ухмылки Сашки. Он поухмылялся-поухмылялся, но потом тоже захотел у Маринки что-нибудь взять – совесть, видно, замучила. Но она не дала, сказала, что ей не тяжело. Рабочая лошадка такая. А Сашка все пытался Лену поддеть:
– Что же ты, – говорит, – за равенство полов ратуешь, а сама на таких каблучищах ходишь? Мужики же так не ходят?
Но она не растерялась и ответила:
– Конечно, потому что мужики бы просто не выдержали на каблуках. Мужчина гораздо слабее женщины, особенно морально. Женщина легкой походкой и с улыбкой пройдет на высоченных каблуках по разбитому асфальту, а мужчина бы слезами умывался на ее месте.
Санька не нашелся, что на это ответить. Вот так тебе, Савченко.
Когда мы вернулись на нашу «базу» и разгрузили покупки, была уже половина третьего. Сашка предложил пойти куда-нибудь поесть. Лена сказала, что она устала и хотела бы перекусить не выходя из дома. Но Сашка тут же припомнил ей то, что женщина гораздо сильнее мужчины, так что же она теперь хлюздит? Лена сжала зубы, затолкала ноги назад в туфли, отчаянно морщась, но, не говоря ни слова, и мы отправились в центр.
Мне казалось, что мы и так, вроде, были в центре, но Сашка сказал, что центр центру рознь: «Город большой, это тебе не ваш аул, тут через центр надо ехать на метро».
– Ну, так куда пойдем, в ресторан? – повысила голос Лена. Очень она эффектно выглядела на своих каблучищах, стоя посереди оживленного перекрестка на фоне всех этих огромных рекламных щитов и блестящих витрин.
– Нет, не в ресторан, вы что, у меня столько денег нет, – испугалась Маринка.
– Пойдем на набережную, – предложил Сашка. – У нас тут открылся новый цветомузыкальный фонтан на воде.
– А старый был на спирту? – серьезно спросила Лена. Я зашелся в хохоте.
– Имеется в виду – посреди реки фонтан, – пояснил Сашка, не поддерживая мое веселье. – Там, на набережной, и поедим. Заодно обсудим план действий.
Все летние кафешки были еще открыты. День выдался замечательно теплый. Облака бежали по небу как угорелые. От Оби дул сильный ветер, трепавший зонтики и иногда даже переворачивающий пластиковые стулья. Противоположный берег с рядами высоких домов был затянут серой дымкой. Сверху, от шоссе, доносился непрерывный рев машин, а иногда над нашими головами проносился поезд, клацая и подвывая в трубе закрытого метромоста. Мы заняли столик у самого бордюра с видом на фонтан, неряшливо раздувавшийся почти посередине реки, как косматый водяной веник. Взяли четыре шашлыка, два салата из капусты и четыре пива в пластиковых стаканах. Порывы ветра были такими сильными, что приходилось постоянно придерживать стаканы, чтобы их не опрокинуло. Есть шашлык, одновременно удерживая пиво, – это почти цирковой номер, я вам скажу. Сашка заявил, что нам надо «размочить» нашу экспедицию. Он имел в виду не выпивку, как я в первый момент подумал, а фотографии. Санек заставил нас усесться поближе друг к другу, потом обхватил за плечи меня и Маринку, притиснув нас к сидевшей посередине Лене, и крикнул: