Америка справа и слева
Шрифт:
Вернувшись в Капитолий, губернатор приказал выкинуть из холла газетный киоск и сам, сняв пиджак и развязав галстук, энергично помогал выносить киоск на улицу.
Но больше всего Мэддокс прославился своим антикоммунизмом. Все социальные беды Америки, все свои личные неудачи он объясняет происками коммунистов. Когда его взрослый сын, например, ограбил газолиновую станцию и был пойман, губернатор сказал, что все это подстроили коммунисты. Даже град, выпавший однажды в Джорджии, губернатор по привычке объявил затеей безбожников-коммунистов.
Мы попросились на прием к губернатору, но он после долгого раздумья отказался встретиться с нами. Больше, чем мы, этим отказом были огорчены наши коллеги из «Атланта Джорнал-Конститьюшн», которые предвкушали занятное зрелище.
… Мы ехали по лесным дорогам южных штатов, мимо хлопковых полей, мимо уютных домиков плантаторов, мимо покосившихся хибарок негров-батраков. Мы встречали на нашем пути шерифов, полицейских, судей, мэров. Одни были сердитые, другие — флегматичные, третьи похожи на застенчивых и неуклюжих фермеров. Кто из них кто? Поди, догадайся!
А из головы не выходили слова нашего друга-журналиста, который не советовал нам искать встреч с куклуксклановцами в балахонах.
— В прошлом, — говорил он, — клан был авангардом расизма. Сейчас у него этой монополии нет. Чтобы защищать рабовладельческие порядки и проповедовать ненависть, не обязательно всю жизнь оставаться в клане. С гораздо большим эффектом это можно делать в стенах сената, в оффисе шерифа или в помещении суда.
… И нам все еще вспоминался полицейский начальник города Фейетт негр Роберт Уондерсон, стоящий на перекрестке трех дорог и тревожно следящий за машинами, на антеннах которых развеваются конфедератские флажки.
МИКСТУРА АПТЕКАРЯ ПЭМБЕРТОНА
Н ет такого забора, на котором бы не висела реклама этого коричневого сладковатого напитка. Эта реклама захватила экраны телевизоров, поплыла на палубах океанских кораблей, забралась на крыши небоскребов, встала сияющими щитами вдоль железнодорожных путей и автострад: «Пейте кока-колу!»
История не сохранила имени того великого экспериментатора, который первым сварил пиво. Человечество никогда не узнает, кто изобрел французский сидр, русский квас, отраду седого Востока — фруктовый напиток шербет и кто первым догадался утолять жажду минеральными водами типа «Боржоми». В этом смысле кока-коле удивительно повезло: люди знают имя ее родителя.
Третьего мая 1886 года в городе Атланте (штат Джорджия) было жарко. Аптекарь Джон Стис Пэмбертон обливался потом. На кухонном столе синими трепетными язычками пылали несколько спиртовок. Что-то кипело в котле на плите. Пот ручейками тек по усатому лицу Пэмбертона и капал в ступку, где он тщательно размешивал сахар, пряности и какой-то коричневый порошок.
К вечеру над городом разразилась гроза. Пэмбертон, сменивший домашнюю сорочку и аптекарский фартук на фрак, переждал дождь и вышел из своего дома на Мариетта-стрит. Правой рукой он поддерживал карман, в котором покоилась фляжка с коричневой жидкостью. Обходя лужи, Пэмбертон направился к аптеке своего старого друга Уиллиса Венейбла.
Венейбл стоял за стойкой и угощал своих клиентов фруктовой водой (уже тогда в американских аптеках наряду с лекарствами продавали воду, кофе, бутерброды, горячие сосиски и всякую мелочь домашнего обихода). Зайдя за стойку, Пэмбертон протянул другу фляжку с коричневой жидкостью.
— Кажется, Уилли, на этот раз что-то получилось, — сказал он, смущаясь и опуская глаза.
Венейбл осторожно отхлебнул из фляжки. Почмокал губами. Отхлебнул смелее. Потом вылил половину содержимого фляжки в стакан, разбавил водой, бросил в смесь кубик льда и протянул стакан одному из клиентов.
— Попробуй-ка, Питер!
Питер сделал глоток, тоже почмокал губами и в восторге пропел:
— Замечательно! Превосходно! Как называется этот напиток?
Венейбл вопросительно взглянул на Пэмбертона. Тот смутился еще больше.
— Я думаю назвать это кока-колой, — чуть слышно пробормотал он.
На другой день в аптеках Пэмбертона и Венейбла угощали новым напитком. Бесплатно, конечно. Одним он нравился, другие неопределенно пожимали плечами, третьи плевались и сердито хлопали дверью. В конкурирующих аптеках, разливая в стаканы клиентам старые добрые фруктовые соки, посмеивались.
Теперь, дорогой читатель, давайте перенесемся в наши дни. И давайте не будем спорить, кто ближе к истине: Вашингтонец ли, которому кока-кола нравится, или Москвич, которому она нравится не очень. На вкус и цвет, как известно, товарищей нет.
Приехав в Атланту, мы зашли в редакцию местной газеты и попросили адрес национальной штаб-квартиры компании «Кока-кола».
В редакции, как и во всех американских редакциях, куда мы заглядывали во время нашего путешествия, творился самый настоящий бедлам. Тридцать или больше человек, размещенных в одном зале, в поте лица старались сделать газету интереснее, чем конкуренты, расположившиеся этажом ниже. Вот в зал вбежали почерневшие, хрипло кашляющие, наглотавшиеся дыма репортеры, которых редактор отдела городских новостей посылал на пожар. Пошатываясь от усталости, вошел репортер, которому было поручено выяснить, куда и с кем исчезла после ужина актриса Кэтрин Роуз, приезжавшая на премьеру ее фильма. Совсем еще юноша с лихорадочным блеском в глазах, зажав телефонную трубку между ухом и плечом, истязал пишущую машинку. Время от времени он оставлял машинку в покое и переспрашивал того, кто был на другом конце провода:
— Повтори, старик: куда вошла пуля? Сколько было ножевых ран?
Редактор поискал глазами, кого бы послать с нами в компанию «Кока-кола». Выбор его пал на маленького человека средних лет, который, как будто не замечая бедлама вокруг, по старинке что-то писал на листе бумаги самой обыкновенной шариковой ручкой. Когда редактор объяснил ему задание, он в сердцах сунул лист бумаги в стол, а ручку — в задний карман штанов. У него был такой вид, будто мы оторвали его от работы над дополнительными главами «Войны и мира».
— Пойдемте, — сказал он нам очень недовольным тоном.
— Мы отвлекаем вас от важной работы? — спросил Вашингтонец.
Маленький человек ничего не ответил. Уже на улице он тяжело вздохнул и сказа л. как бы, между прочим:
— Вы знаете, что сегодня в Атланте произошло два убийства и семь вооруженных ограблений?
— Нет, не знаем.
— Теперь знаете. И неужели вы не измените маршрута, не побываете там, где все это случилось?
Маленький человек пожал плечами. Наверное, он никогда не видел таких никчемных, с его точки зрения, журналистов.