Американец
Шрифт:
Я представил ему своего американского напарника и прямо спросил, не знает ли он некоего Лангуста.
— Ты что, смеешься? — спросил он и добавил, — это не фамилия — Лангуста, а Лангуст, кличка. Его настоящее имя Франсис Суберта. Это крепкий орешек, компаньон папаши Массьяка. Он работает в паре с его девочкой Лилиан Серизоль…
Гром и молния!
— Вот видите, — торжествующе заявляю я Бейкеру. — У нас хоть и нет электроники, но мы тоже кое-чего стоим!
Внезапно мне захотелось побыть одному, все обдумать. Мы распили бутылку шампанского, которой нас угостил хозяин «Монико» и уехали с Пигаль. Площадь Бланш совсем рядом с моим домом и, попрощавшись с Бейкером, я скоро буду дома в своей пустой постели… Папаша Массьяк, Суберта, Серизоль… Все перемешалось у меня в голове. Завтра, я уже договорился, снова поработаю в префектуре, но уже без Бейкера. Клянусь!
Можно разрабатывать линию Мессины.
IX
— В августе за городом, конечно, лучше, чем в Париже, — бурчит Лилиан, — но в такую погоду…
На часах час ночи. Вторые сутки над долиной Сены гремят грозы.
— Ночной горшок Европы, — шутит южанин Рокко.
Гроза началась внезапно, и сразу все оказалось залито потоками воды. Над холмами зависли низкие облака, в которых время от времени прорывались огненные зигзаги, гром грохотал, не переставая.
«Альфа-ромео» Лилиан медленно продвигался по грязной дороге вдоль причала.
— Даже у нас дома я не припомню таких фейерверков, — шутит Рокко.
Он вспомнил июльскую ночь в Сицилии. Палермо праздновало день Святой Розалии, исчезнувшие мощи которой триста лет назад были найдены целыми и невредимыми в какой-то пещере. Пиротехники соревновались друг с другом в изобретательности. Залпы следовали один за другим, а в небе раскрывались причудливые фигуры: цветы, звезды, разноцветные узоры…
— Зато для работы — идеальные условия, добавил он. — Если я даже дыру в крыше сделаю, никто не услышит!
Лилиан молчала. Спокойная уверенность Лангуста ее не убедила. Решение было принято, это так. Выгодное дельце, не требует особых хлопот. И все-таки на душе у Лилиан было неспокойно, она чувствовала какую-то неосознанную опасность, угрозу для них. До сих пор она не решалась сказать об этом Рокко, но сегодня за ужином она рискнула:
— Ты знаешь, Рокко, что меня смущает? Почему Лангуст не попытался сделать все это пораньше, с кем-нибудь другим?
Рокко пожал плечами, отмахиваясь от слов Лилиан:
— Он же ясно дал понять, что у него под рукой никого подходящего не было. Этот Франсис — хитрый парень, к тому же он связной Организации. Если уж он меня вызвал из Бруклина, можешь поверить, он сделает все, как надо.
В Нью-Йорке сам Джо Гаэта развеял его сомнения. Они сидели в баре «Кардьело Таверн» на 4 авеню, и Рокко спросил у него совета по поводу предложения Лангуста и возможной поездки.
Джо Блондин был категоричен:
— В наше время не стоит отказываться от такого дела…
А уж Джо-Псих знает, что к чему! Если бы Лилиан его знала, то не стала бы сомневаться в его словах. Он недаром стоит во главе убийц дона Джузеппе Гвидони, крестного отца нью-йоркской мафии.
Блестящая серая машина с черным радиатором медленно пробиралась по скользкой, грязной дороге. Лилиан с трудом объезжала ямы, стараясь не застрять. Из-под колес брызгали потоки воды. Машину время от времени заносило, двигатель надрывался, колеса скользили в грязи.
Рокко чувствовал себя в отличной форме. Он напевал сицилийскую песенку, которая напомнила ему золотистый цвет старого вина «Марсала» — мощного и надежного союзника карфагенян в их борьбе с греками, а потом с римлянами. Рокко не испытывал никакого внутреннего беспокойства, страха. Сколько лет, месяцев, недель или даже дней работала княгиня, чтобы скопить подобное состояние? Ни одной минуты! Ну так что же…
— К тому же, — думает Рокко, — то, что я у нее заберу, для нее капля в море…
— В швейцарском море, — сказал Лангуст с понимающим видом.
И на этот раз правосудие ничего с ним не сделает. Шифр сейфа не изменится, и полиция будет думать, что старая чокнулась, ей пора в психбольницу! Все хорошо. Напрасно Лилиан беспокоится. Все-таки правы Лангуст и Джо-Псих…
Машина остановилась. Рокко, оторвавшись от своих мыслей, привстал на сиденье. В лучах фар, натыкающихся на стену дождя, виднеется силуэт машины, горят, мигая, габаритные огни.
— Полицейский контроль, — шепчет Лилиан.
Однако человек, который приблизился к ним, совсем не был похож на полицейского. С его плаща струилась вода, он горбился. Лилиан открыла окно. Мужчина протер очки. Он уже не молод, на лице много морщин.
— Извините, пожалуйста, я застрял. У вас нет с собой троса вытащить меня?
— Что у вас за машина? — спрашивает Рокко.
— «Додж» нашей «альфой» не вытянешь… не стоит и пробовать.
— Знаете что, в Виллен есть мастерская. Я скажу им, чтобы они вытащили вас трактором, — вступает в разговор Лилиан.
Она поднимает стекло и сдает назад, подальше от колеи «доджа».
Мужчина поблагодарил и вернулся к своему автомобилю. Долго же ему придется ждать подмоги!
— Он вроде не запомнил мой номер, — сказала Лилиан, — из-за такой ерунды могут быть крупные неприятности.
— Да на что ему твой номер, — раздраженно сказал Рокко, и замолчал. Он не любил трусоватых людей.
После Пуасси «альфа», наконец, выехала на асфальт и помчалась по пустынной автостраде. Дворники стали цепляться за стекло. Дождь почти прекратился. Впереди зажглись огни туннеля в Сен Клу.
Проехав по мосту, — Лилиан свернула на набережную Сены и съехала в Булонский лес, где от света фар за деревьями замелькали какие-то тени. На мосту Пюто она сбавила скорость.
— Приехали, — выдохнула она.