Американец
Шрифт:
XIV
Клин клином вышибают… Шумный Палермо я поменял на невыносимую какофонию парижского телефонного узла… Прошел час, затем второй… Мои нервы были на пределе. Телефонистки исходили потом. Вентиляция не справлялась с удушающей атмосферой помещения. Августовский воздух на улице был еще тяжелее и жарче, чем внутри.
Рядом со мной, почти вплотную, сидела матрона в наушниках и ругала кого-то в висящий на шее микрофон, сделанный в форме рожка. Чуть дальше, к сожалению, сидела молодая женщина с волнистыми волосами. В отличие от первой, она нашептывала кому-то нежные слова, о чем можно было судить даже по выражению
Однако, я был при исполнении. Я сидел на табурете в углу между блоками автоматических переключателей и пучками двухцветных проводов, поднимающихся от пола по металлической стойке к потолку. Левой рукой я прижимал к уху наушник, пожертвованный мне начальником узла, чтобы обеспечить максимальную скрытность. А в правой руке я держал надежную ручку фирмы «Бик», готовую в любую минуту записать в блокнот основное содержание терпеливо ожидаемого телефонного разговора. Передо мной стояло некое устройство, похожее на допотопный барометр-самописец, чернильная игла которого должна была начертать штрихи на вращающемся бумажном цилиндре.
Начальник телефонного узла, посвященный в нашу профессиональную тайну официальным документом, объяснил мне работу данного устройства:
— Это очень просто. Как только абонент снимает трубку, цилиндр начинает вращаться. Тотчас вы услышите щелчки… Игла прибора отметит их количество на бумаге. Достаточно подсчитать количество штрихов, похожих на знаки азбуки Морзе, и вы получите первые три цифры, обозначающие индекс того или иного района города, а затем четыре цифры номера абонента, которого вызывают…
Он ходил передо мной в рубашке с закатанными рукавами. Как и все, он страдал от жары. Под мышками были видны большие круги от пота. Да, во Франции с кондиционерами напряженка…
Когда он закончил свои объяснения, до меня дошло, что эффективность этого прибора заключается в его простоте.
— Итак, у меня семь цифр. Что дальше?
— Это несложно. У старшей смены есть таблица индексов. Например, вы имеете три раза по три штриха, то есть 333. Смотрим по таблице. Это соответствует индексу Д. Е. Ф., то есть район города Дефанс. Восемь штрихов, потом семь и, наконец, четыре дают цифру 874. По таблице находим Т. Р. И., таким образом получаем район Трините.
Действительно, все было просто и надежно. При помощи этой системы я намеревался определить номера вызываемых абонентов.
— А если международный звонок?
Начальник узла пожал плечами:
— Нет, это невозможно. Можно определить номер только вызываемого абонента, а не того, кто звонит. С другой стороны, в данном случае вы услышите не щелчки, а гудение…
Бог мой, не так уж плохо! Конечно, эти ремесленные поделки вызвали бы только смех у Ричарда Бейкера, имеющего в своем распоряжении различные электронные штучки…
Ричард Бейкер наслаждался жизнью. Он обнаружил, что все легенды о парижанках соответствуют действительности. И он, настоящий американец, достойно представлял здесь парней из Мичигана. По всем статьям он был достоин славы «джи-ай», — американских солдат, побывавших в этих краях до него. Удовлетворенная улыбка блуждала по его губам, когда он гладил бедро Пенелопы. Обнаженная, она потянулась к нему, подставляя свои трепещущие губы. Он обожал ощущать пальцами трепет кожи.
Как хороши эти парижанки! Особенно Пенелопа. Он встретил ее в баре «Театральный», куда зашел, чтобы скрасить одиночество. И сразу же «снял» ее. Они сидели за столиком в глубине зала, прижимаясь друг к другу. Он осмелел, и его рука скользнула по упругому и гладкому бедру. Это ее нисколько не возмутило…
Атташе посольства предупреждал его уже в первый день приезда, когда он пришел представиться.
— Париж — чарующий город… Очень чарующий…
Памятники, конечно, но, в особенности, женщины… Женщины!
Он чуть не проглотил свой цветастый галстук, этот атташе… Он говорил со знанием дела, и это привело Бейкера в мечтательное состояние. Добрый малый, атташе охотно поделился своими явками:
— Самые красивые девочки в баре «Театральный» и в «Плаззе».
Он сказал сущую правду. Когда этот увалень Борнит исчез в неизвестном направлении и оставил его одного, красавец Ричард распустил крылышки. Причем без всяких колебаний и сомнений. Не возвращаться же в пустой номер гостиницы «Бристоль». Только вперед! Курс на проспект Монтень!
Потрясающая брюнетка сказала сразу и откровенно:
— Или прогуляемся в Булонском лесу, или едем к тебе… Я живу с братом… Поэтому всегда возникают проблемы… Более того, я должна предупредить его, что не приду ночевать.
Это было заманчивое, многообещающее предложение. Спецагенту Ричарду Бейкеру не нужно было повторять дважды. Перед гостиницей «Плазза Атенея» он остановил такси. Это была старая развалюха, особенно на фоне американских машин, но тем не менее она уверенно доставила молодую пару к гостинице «Бристоль». Вышибала в зеленой униформе согнулся пополам, когда Бейкер сунул ему в руку купюру зеленого цвета. Опыт, полученный Ричардом с американками, был явно недостаточным. Он оказался почти неподготовленным к технике и приемам страстной Пенелопы. Что это было: плохая память или неблагодарность к своим землячкам? С этого момента он считал всех француженок самыми любвеобильными в мире. И ему, Ричарду Бейкеру-младшему, законному сыну Ричарда Бейкера из Мичигана, оставалось только одно: последовать за Пенелопой.
В полночь Бейкер открыл бутылку игристого «Крюга», чтобы восстановить свои силы. Бутылка была заботливо помещена в серебряное ведерко со льдом. О, Париж! Все было совершенно другим, даже вино не шло ни в какое сравнение с лучшим калифорнийским шампанским! Пенелопа в это время разговаривала по телефону:
— Ты знаешь, — шептала она, — я так счастлива. Эго просто потрясающе… Он хорош собою, приятные манеры… До завтра, мой дорогой Франсис!
«Хорош, очень хорош», — подумал Ричард. Он осмотрел себя в зеркало, поиграл мускулами. Он, в самом деле, считал себя красавцем…
Пенелопа с видом невинной девушки призналась ему:
— Я разговаривала с моим братом. Первый раз я не ночую дома…
Ричард Бейкер, тронутый и польщенный, был готов верить любым словам этой глубоко порядочной мадемуазели…
Он встал, отдернул двойные занавески и посмотрел на часы. Полдень. Крыши домов пригорода Сент-Оноре блестели на солнце. Он обернулся. Пенелопа откинула простыню, которая сохраняла тепло ее тела. Обнаженная, она была прекрасна во сне…
«Она действительно чудесна, — подумал Ричард, — а, кроме этого, она, кажется, втрескалась в меня…»