Американец
Шрифт:
— Как насчет этой? — спросила она.
— Она мне не нравится, — сказал Ньюмен. — Эта молодая женщина в желтом платье некрасива.
— Ах, какой вы знаток, — проворковала мадемуазель Ноэми.
— Картин? О нет. Я разбираюсь в них очень плохо.
— А в хорошеньких женщинах?
— И о них я вряд ли знаю больше.
— А что вы тут скажете? — спросила копиистка, показывая на превосходный портрет итальянки. — Я ее уменьшу для вас.
— Уменьшите? А почему бы не сделать такого же размера, как оригинал?
Мадемуазель
— Мне не нравится эта женщина. У нее глупый вид.
— А мне нравится, — возразил Ньюмен. — Решительно, я хочу иметь этот портрет. И в натуральную величину. Пусть она будет точно такая глупая, как здесь.
Мадемуазель Ноэми снова задержала на нем свой взгляд и насмешливо улыбнулась.
— Вот уж изобразить ее глупость мне труда не составит, — проговорила она.
— Что вы хотите сказать? — удивился Ньюмен.
Она снова слегка пожала плечами.
— Значит, вы действительно хотите этот портрет — золотые волосы, пурпурный атлас, жемчужное ожерелье и роскошные руки?
— Да, все как там.
— Может быть, вам все-таки подойдет что-нибудь другое?
— И другое тоже, но эту непременно.
Мадемуазель Ноэми вдруг повернулась, прошла в другой конец зала и постояла там, рассеянно глядя по сторонам. Затем вернулась к Ньюмену.
— До чего же, наверно, приятно иметь возможность заказывать картины чуть ли не дюжинами: венецианские шедевры, портреты в натуральную величину. Да вы распоряжаетесь en prince. [46] И собираетесь так же путешествовать по всей Европе?
— Да, собираюсь, — сказал Ньюмен.
— Заказывая, покупая, соря деньгами?
— Конечно, уж сколько-то денег я потрачу.
— Счастливчик — они у вас есть! И вы совершенно свободны?
46
По-королевски (франц.).
— Что значит «свободен»? Что вы имеете в виду?
— Никаких забот — ни семьи, ни жены, ни fianc'ee. [47]
— Да, можно сказать, я свободен.
— Счастливчик! — задумчиво повторила мадемуазель Ноэми.
— Je le veux bien! [48] — сказал Ньюмен, выказывая, что знает французский лучше, чем признавался.
— И долго вы пробудете в Париже? — продолжала допытываться мадемуазель Ноэми.
47
Невеста (франц.).
48
На том стою! (франц.)
—
— Почему так мало?
— Здесь становится жарко, мне нужно в Швейцарию.
— В Швейцарию? Прекрасная страна! Я бы пожертвовала своим новым зонтиком, только бы посмотреть ее. Озера, горы, романтические долины, снежные вершины. Да, поздравляю вас. А мне предстоит просидеть здесь все жаркое лето, корпя над вашими картинами.
— А вы не торопитесь, — сказал Ньюмен. — Пишите себе понемножку.
Они пошли дальше, посмотрели еще дюжину картин. Ньюмен показывал те, что ему нравятся, а мадемуазель Ноэми, как правило, критиковала его выбор и предлагала что-нибудь другое. Потом внезапно отклонилась от темы и перевела разговор на то, что ее интересовало.
— Почему вы в тот раз заговорили со мной в Salon Carr'e? — спросила она.
— Меня восхитила ваша картина.
— Но вы долго колебались.
— А я ничего не делаю очертя голову, — ответил Ньюмен.
— Да, я видела, что вы наблюдаете за мной. Но никак не думала, что вы со мной заговорите. А что буду расхаживать здесь с вами сегодня, мне и в голову не могло прийти. Чудеса, да и только!
— Все это вполне естественно, — заметил Ньюмен.
— О, прошу прощения, не для меня. Хоть я и кокетка, как вы меня назвали, но на публике с джентльменом еще не разгуливала. О чем думал мой отец, когда он согласился на сегодняшнюю нашу встречу?
— Верно, каялся в душе, что несправедливо вас подозревает, — ответил Ньюмен.
Мадемуазель Ноэми помолчала. Потом опустилась на диван.
— Итак, насчет тех пяти решено, — сказала она.
— Пять копий — ослепительно прекрасных, если у меня получится. Осталось выбрать еще одну. Не понравится ли вам одна из этих картин великого Рубенса — «Свадьба Марии Медичи»? Взгляните только, как она хороша.
— О да, она мне нравится, — сказал Ньюмен. — На ней и закончим.
— На ней и закончим? Хорошо, — засмеялась она, глядя на него. Потом вдруг поднялась и встала перед ним, постукивая ладонью о ладонь. — Не понимаю вас, — заявила она. — Не понимаю, как можно быть таким профаном.
— Не спорю, я — профан, — сказал Ньюмен и засунул руки в карманы.
— Но это же смешно! Какой я художник? Ведь я совсем не владею кистью!
— Как так?
— Да я малюю как курица лапой! Прямую линию не могу провести! Пока вы несколько дней назад не купили у меня картину, я не продала ни одной, — и, сообщая эту неожиданную новость, она продолжала улыбаться.
Ньюмен расхохотался.
— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил он.
— Потому что меня выводит из себя, когда умный человек делает такие промахи. Ведь мои картины — просто мазня!
— А та, что я купил?
— Та даже хуже, чем другие.