Американская королева
Шрифт:
— Кроме того, однажды, Стейнбек окончил книгу сценой, где взрослых кормят грудью, — отметила я, мне нужно было что-то сказать, прежде чем я снова начала пялиться на идеальный полный рот.
— Чтобы показать человеческое нутро! — воскликнул он в насмешливом отчаянии. — Кто бы ни сделал этого, чтобы познать бесчеловечные глубины бедности и переселения?
— Я. Я бы не сделала этого.
— Ну, я тоже, но, возможно, если я угощу тебя парой напитков, мы сможем изменить мнение друг друга. — Он пошевелил бровями, и выглядело это до того смешно, что я
— Я не стану кормить тебя грудью, — сказала я, удивляясь, насколько этот разговор вышел смешным и нелепым. Недоумевая, когда я перестала плакать, потому что понимала, в чем причина.
— Пошевели мозгами, — сказал Эмбри, покачав головой. — Очевидно же, я имел в виду, что буду кормить тебя я.
Я снова хихикнула:
— Заметь, не я сказала, что ты человек со странными сексуальными вкусами.
— Ты вообще ничего-ничего не сказала. Вот в чем проблема.
Это была шутка, и он произнес ее с кривой язвительной усмешкой, но внезапно я представила Эмбри под собой, стонущего и задыхающегося, и мои щеки запылали.
Он продолжал говорить:
— Могу я рассказать тебе о своих странностях?
Нерешительно кивнув, я поняла, что отошла от обочины и теперь стояла прямо лицом к нему.
— Так вот, странность, которая меня действительно заводит — приглашать великолепных незнакомок, чтобы угостить хот-догами на пирсе «Нэви Пиер». А если мы покатаемся на колесе обозрения…
Намекает ли он, что хочет этого со мной?
— Полагаю, что для этих причуд не хватает порно.
— Точно. Я только что вернулся в реальный мир. — Эмбри подошел ближе и протянул руку. Даже свозь рубашку и блейзер я видела его твердые мышцы. — Что скажешь? Ты, я, хот-доги и критика Стейнбека?
Да.
Невероятно, но я хотела одновременно спрятаться и зарыдать, скрипя зубами. Также как Эш лишал меня дыхания, а его лицо мелькало у меня перед глазами, я хотела сказать «да». Эмбри был смешным, умным, беззаботным, и мне было хорошо с ним последние несколько минут. Не говоря уже о том, как мне льстило, что такой известный и интересный человек, как Эмбри, хочет провести время со мной.
К тому же, он был чертовски горячим.
Но…
— Разве ты не должен быть на вечеринке в честь дня рождения?
Его брови сошлись на переносице, недоумение сменилось пониманием.
— Ах. Предполагаю, раз ты знаешь кто я и где должен быть, ты сама оттуда?
Я оглядела улицу, не желая обсуждать это.
— Да.
— Ах. — К счастью, он не продолжил этот разговор. — И что скажешь? В смысле, если ты можешь сбежать с вечеринки, то и я тоже.
— Я не знаю… — Я не сводила глаз с дороги, потому что знала, если взгляну на Эмбри, все будет кончено. — Я хотела вернуться в отель. Считай, что это ранняя ночь.
— Какое расточительство, — тихо сказал он, шагая навстречу мне.
Я взглянула на его ноги — чуть выше лодыжек, под манжетами брюк, виднелись темно-коричневые волоски. Я задалась вопросом, как выглядят эти темные волосы на его икрах, бедрах, были ли они густыми и мужественными, или же ухоженными. Какими были волосы от его пупка до основания члена.
— Ты даже не знаешь моего имени, — уклонялась я.
— Я знаю, что ты красива. Знаю, что изучала американскую литературу двадцатого века. Знаю, что ты плакала, и я сделаю все, чтобы ты улыбалась. Этого достаточно для хот-дога и колеса обозрения, не так ли?
Мое сопротивление рухнуло окончательно, оставив нерешительность и благие намерения у моих ног. Я смотрела в эти голубоватые глаза и поняла, что что-то вот-вот изменится. Все уже начало меняться.
— Меня зовут Грир, — сказала я.
— Сладкая Грир. — Мое имя звучало невероятно на его губах. Мне хотелось, чтобы он повторял его снова и снова. — Позволь мне пригласить тебя на вредную еду при неоновых огнях. Не знаю, что случилось с тобой, почему ты покинула вечеринку Мерлина в слезах, но я не хочу, чтобы сегодня все закончилось так. Думаю, у нас должен быть реванш, разве нет?
— Да, — прошептала я, вложив ладонь в руку Эмбри.
Он ухмыльнулся мне, и мир перестал быть прежним.
ГЛАВА 13
Пять лет назад
Два часа спустя мы, наедине с Эмбри, покачивались над землей в закрытой кабинке; наши губы были сладкими от сахарной ваты, а тела пылали от желания. Я ощущала его запах — что-то напоминающее лимонное и жаркое, как желе. Этот запах скручивал пальцы моих ног в обуви, этот запах заставлял меня желать его поцелуя.
По одну сторону от нас было неугасаемое сияние города, а по другую простиралось озеро Мичиган. Мы с Эмбри были двумя полумрачными фигурами посередине, наполовину скрыты в тени, наполовину освещены смутным светом города, а под нами растянулись карнавальные аттракционы. Мы сидели на одной стороне кабинки, наши тела были недостаточно близко друг к другу, и всего минуту назад Эмбри взял меня за руку. Весь вечер я замечала случайные соприкосновения пальцев и плеч, отметила момент, когда он с улыбкой вытер сахарную вату с уголка моего рта. Но было что-то такое осознанное и преднамеренное в том, что Эмбри дотянулся до моей руки и крепко сжал ее. Затем наши пальцы переплелись, и что-то в моем сердце щелкнуло.
Кроме него был лишь один мужчина, с которым я держалась руки, и это был Эш, четыре года назад. Я забыла, каково это: пальцы скользят по ладони, сжимают. После Эша я избегала романтики и секса в любой форме по причинам, которые сама не совсем понимала, и теперь из-за минутной слабости оказалась наедине с человеком, который был живым воплощением романтики и секса. Даже его недостатки были привлекательны: иногда хмурился и мрачнел, когда мы говорили о нашем прошлом — я старательно уклонялась от тем вроде Эша или моего деда, а он еще более старательно избегал разговоров о войнах и Карпатах. Он флиртовал со мной с такой уверенностью и самонадеянность. Его мимолетная головокружительная улыбка, пока мы говорили о будущем и местах, которые хотели увидеть и посетить.