Американские боги
Шрифт:
В одиннадцать вечера Тень начало знобить, он как раз подъезжал к Миддлтауну. Он решил, что ему нужно поспать, по крайней мере, за рулем больше оставаться было никак нельзя. Он припарковался у «Ночного пристанища», снял комнату на первом этаже, отдав деньги вперед — тридцать пять долларов наличными, — и первым делом пошел в ванную. Посреди ванной на кафельном полу лапками кверху лежал одинокий дохлый таракан. Тень взял полотенце и протер ванну изнутри, потом пустил воду. Прошел в комнату, снял одежду и сложил ее на кровати. На теле горели яркие темные синяки. Он залез в ванну, наблюдая за тем, как вода
Потом он залез в постель: хотел было посмотреть фильм для взрослых, но для того чтобы сделать заказ по телефону, нужна кредитка, а пользоваться ею было рискованно. И потом, он не был уверен в том, что его так уж порадует возможность просто наблюдать, как другие занимаются сексом, не имея никакой возможности заняться сексом самому. Все же он включил телевизор, трижды нажав на пульте кнопку «сон», чтобы через сорок пять минут телевизор автоматически выключился. Было без четверти двенадцать.
Картинка, как во всех мотельных теликах, была нечеткая, цвета на экране плыли. Он бессмысленно скакал по каналам, переходя с одного ночного шоу на другое, и не мог ни на чем сосредоточиться. Кто-то рекламировал какую-то фигню, фигня что-то делала по хозяйству и заменяла целую кучу другой всякой-разной фигни — у Тени дома не было ничего из всей этой кучи. Щелк. Мужчина в костюме объяснял, что грядет конец света и что Иисус — мужчина растягивал его имя так, что в нем появлялось еще два-три лишних слога — пошлет бизнесу Тени благоденствие и процветание, если Тень перечислит ему деньги. Щелк. Заканчивалась очередная серия «Чертовой службы в госпитале МЭШ» и начиналось «Шоу Дика Ван Дайка».
Последний раз Тень смотрел «Шоу Дика Ван Дайка» много лет назад, но в этом черно-белом мирке образца 1965 года было что-то умиротворяющее, поэтому он положил пульт на пол рядом с кроватью и выключил ночник. Он смотрел на экран слипающимися глазами и понимал, что с этим шоу что-то не так. Он, конечно, не мог вспомнить эту конкретную серию, и тут не было ничего удивительного: он вообще пропустил много серий. Странной ему казалась сама атмосфера на экране.
Главные действующие лица были озабочены запоями Роба. Он не появлялся на работе уже несколько дней. Они пришли к нему домой, а он заперся в спальне, и его еле уговорили оттуда выйти. Он напился так, что едва стоял на ногах, но даже и в таком состоянии был уморительно смешон. Его друзья, которых играли Мори Амстердам и Роз Мари, откололи пару гэгов и ушли. Потом его пришла утихомиривать жена, а он со всей дури врезал ей по лицу. Она села на пол и заплакала, и это был не знаменитый плач Мэри Тайлер Мур, а короткие безудержные всхлипы: она обхватила себя руками за плечи и шептала: «Не бей меня, пожалуйста, я все что хочешь, сделаю, только не бей меня больше, прошу тебя».
— Что за херня? — вслух сказал Тень.
Изображение растворилось в точечном фосфорном свечении. Когда экран загорелся снова, «Шоу Дика Ван Дайка» необъяснимым образом превратилось в «Я люблю Люси». Люси пыталась уговорить Рики
— Тень, — сказала она, — нам надо поговорить.
Тень не ответил. Она открыла сумочку, достала сигарету, прикурила от дорогой серебряной зажигалки и отложила зажигалку в сторону.
— Я к тебе, между прочим, обращаюсь, — сказала она.
— Бред какой-то, — пробормотал Тень.
— Да что вы говорите! А вся твоя остальная жизнь образец нормальности, что ли?
— Ну не знаю. Но разговаривать с Люсилль Болл из телевизора уж точно на несколько порядков бредовее, чем все, что случилось со мной до сих пор, — сказал Тень.
— Я не Люсилль Болл. Я Люси Риккардо. Хотя вообще-то я даже не Люси Риккардо. Просто в данных обстоятельствах мне удобнее прикинуться именно ею. Вот и все.
Она неловко заерзала на диване.
— И кто же ты?
— Я? — переспросила она. — Хороший вопрос. Я телевизор. Ящик для идиотов. Я всевидящее око и мир катодного излучения. Я дебилятор. Святыня, на которую молится вся семья.
— Телевидение, что ли? Или кто-то конкретный из телевизора?
— Телевизор теперь — вместо алтаря. И люди на нем приносят мне жертвы.
— Какие жертвы? — спросил Тень.
— По большей части свое время, — сказала Люси. — Иногда друг друга. — Она подняла два пальца и сдула дым с воображаемого дула. А потом подмигнула — старый добрый жест из «Я люблю Люси».
— Ты тоже — божество? — спросил Тень.
Люси скорчила улыбку, по-женски манерно затянулась сигаретой.
— Можно и так сказать, — ответила она.
— Сэм передает тебе привет, — сказал Тень.
— Что? Сэм? Это кто? Ты о чем?
Тень посмотрел на часы. Было двадцать пять минут первого.
— Да неважно, — сказал он. — Ну, Люси-из-телика, о чем нам нужно поговорить? Слишком много народу в последнее время хочет со мной поговорить. И обычно это заканчивается тем, что я получаю в морду.
Камера наехала, взяв крупный план: вид у Люси был встревоженный, губы поджаты.
— Не нравится мне, что эти люди сделали тебе больно, Тень. Очень не нравится. Я бы никогда так с тобой не поступила, милый. Я хочу предложить тебе работу.
— И что я должен буду делать?
— Работать на меня. Я слышала, как обошлись с тобой эти гориллы; и то, как ты с ними расправился, произвело на меня впечатление. Эффектно, эффективно и со знанием дела. Кто бы мог подумать, что ты на такое способен. Они реально в штаны наложили.
— Да ладно!
— Они тебя недооценили, мой дорогой. Но я такой ошибки не допущу. Предлагаю тебе переметнуться в мой лагерь. — Она встала и подошла к камере. — Сам подумай, Тень: за нами будущее. За нами торговые комплексы, а твои дружки — все равно что дешевые аттракционы у дороги. Да у нас, черт возьми, интернет-магазины, а твои дружки сидят на обочине автострады и торгуют всякой доморощенной дрянью прямо с тележки. Хоть бы фруктами торговали, так нет же! Лужу, паяю, примуса починяю. Каждая четвертая подкова даром. За нами будущее и настоящее. А их срок годности истек еще позавчера.