Американский детектив
Шрифт:
– Так какая же...
– Машина на той стороне улицы - "Бьюик" пятьдесят четвертого года, за ней фургон, "Форд" пятьдесят второго, а там вон...
– А что вы скажете насчет машины, в которой уехал тот тип?
– спросил Хейвз.
– По-вашему, я не знаю, что это была за машина?
– Ничего подобного, я уверен, что вы знаете. И жду, когда вы мне об этом расскажете.
– "Додж" сорок седьмого года, - хитро прищурясь, сказала старуха.
– Седан?
– Да.
–
– Четырех.
– А цвет?
– Зеленый, но не фабричный. Фирма "Крайслер" никогда не выпускала машины такого цвета.
– Что же это за цвет?
– Ну, такой темно-зеленый. Машина перекрашена, можете не сомневаться. Это не фабричная окраска.
– Вы уверены?
– В машинах я кое-что смыслю. Спросите про какую хотите. Никогда не видела, чтобы "Крайслер" красил машины в такой цвет. Даже теперь, когда одна расцветка безумнее другой.
– Огромное спасибо, мисс Фицгенри, - сказал Хейвз.
– Вы нам очень помогли.
Он проводил её до порога. Там старуха остановилась и чарующе улыбнулась, показав редкие кривые зубы.
– Разве вам не нужен мой адрес?
– спросила она.
– Зачем, мисс Фицгенри?
– Чтобы знать, куда прислать мне чек, - ответила старуха.
ГЛАВА VII
Берт Клинг сидел в дежурке и беседовал по телефону со своей невестой Клер Таунсенд.
– Я сейчас не могу говорить, - объяснял он.
– Даже не можешь сказать, что любишь меня?
– Нет.
– Почему?
– А потому!
– Кто-то рядом?
– Да.
– Кто же?
– Мейер.
– Ты меня звал?
– повернулся к нему Мейер.
– Нет, нет.
– Ты меня любишь?
– спросила Клер.
– Да, - ответил Клинг и украдкой посмотрел на Мейера.
Мейер был весьма неглуп. Наверняка он понял, что спросила Клер, потому что пришел в восторг от замешательства Клинга, который не переставал удивляться женщинам. Клер, красивая и умная девушка, почему-то никак не могла взять в толк, что дежурная комната следственного отдела - не самое подходящее место для разговоров о любви. Он представил себе Клер - копна черных волос, бездонные карие глаза, узкий нос, высокие скулы...
– Скажи, что любишь меня, - не унималась Клер.
– Что ты делаешь?
– спросил Клинг.
– Готовлюсь к экзамену.
– К какому?
– По социологии.
– Вот и хорошо. Иди и занимайся. Если ты хочешь в этом семестре получить диплом...
– А если я получу диплом, ты на мне женишься?
– Женюсь, когда ты найдешь работу.
– Если бы ты стал лейтенантом, мне не пришлось бы искать работу.
– Само собой. Но пока я всего-навсего детектив третьего класса.
– Это мой последний экзамен.
– А другие ты сдала?
– А то нет!
– Умница. Ну так иди и учись.
– Лучше я немного поговорю с тобой.
– Я занят. Ты пускаешь на ветер деньги налогоплательщиков.
– Какой ты совестливый...
– Честь и совесть восемьдесят седьмого участка, - сказал Клинг, и Клер расхохоталась.
– Ладно, хорошенького понемножку. Вечером позвонишь?
– Да.
– Я люблю тебя, полицейский!
– сказала она и повесила трубку.
– Подруга?
– поинтересовался Мейер.
– Угу, - пробормотал Клинг.
– L'amour*, - сказал Мейер.
– Это прекрасно.
– Иди к черту.
– Я серьезно. Июнь, июнь, пора любви! Признавайся, когда свадьба.
– Во всяком случае, не в этом июне.
– Значит, в следующем?
– Может быть и раньше.
*Любовь (фр.).
– Вот и хорошо, - сказал Мейер.
– Для нас, полицейских, женитьба великое дело. Воспитывает чувство справедливости. Узнав на деле, каково быть узником, ты не будешь торопиться арестовывать других.
– Ерунда, - ответил Клинг.
– Ты ведь любишь свою тюрьму.
– Разве я говорил, что не люблю?
– удивился Мейер.
– Вот уже тринадцать лет я женат на этой женщине, благослови её Господь.
– В его голубых глазах мелькнул огонек.
– Я привык к моей камере. И если в один прекрасный день я обнаружу, что она не закрыта, я даже не попытаюсь бежать.
– Крепко же ты увяз, - заметил Клинг.
– Я люблю свою жену, - философски изрек Мейер.
– Что правда, то правда.
– Когда ты женился, то уже работал в полиции?
– Да. Мы познакомились в колледже.
– А я и не знал, что ты учился в колледже.
– Я большой интеллектуал, - сказал Мейер.
– Разве по мне не видно? У меня в роду все сплошь ученые. В том городишке в Европе, откуда прибыл мой дед, кроме него, никто не умел читать и писать. Он был уважаемым человеком.
– Готов поверить, - согласился Клинг.
– И правильно сделаешь. Разве я хоть раз в жизни сказал неправду? Никогда! Недаром меня зовут честный Мейер. В колледже я изучал право, я тебе не говорил?
– Нет.
– Правда, когда я окончил колледж, юристов вокруг развелось как собак нерезаных. Это было в сороковом году. Ты знаешь, кто тогда был нужен стране? Вовсе не юристы.
– А кто?
– Солдаты. Дядя Сэм поманил меня пальцем, и я пошел в армию. У меня не было выбора. А когда я в сорок четвертом демобилизовался, мне расхотелось идти в законники. Я вдруг почувствовал отвращение к кабинетной работе. И поступил в полицию. Тогда-то я женился на Саре.
– Мазлтов!* - улыбаясь, произнес Клинг.