Американский синдром
Шрифт:
Да, Уинстон Бек был опасен для них. А он, Джон Улисс Грант-младший? Чем он может им помешать? Книгой? Да, книгой! Ее нужно напечатать во что бы то ни стало. Не перевелись еще левые издатели. И как можно раньше. Он лишился лучшего друга. Что ж, больней уже никогда не будет.
Когда человек теряет руку, другая рука начинает работать за обе. Он найдет кусачки, которыми перережет снова подожженный бикфордов шнур. Только так может он отомстить за гибель друга.
Когда убили президента Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, которому была уготовлена такая же смерть, сказал:
«Важнее выяснить, не кто убил, а что убило Джона Ф. Кеннеди».
…Вспомнилась
Эта притча нередко вдохновляла его в работе над книгой, прогоняя сомнения, усталость, неверие в собственные силы. А вот Уинстон Бек, этот подвижник, писал свои бюллетени кровью сердца!..
Он позвонил Тони Десантису, как ни противно было ему идти на поклон к этому плейбою из «Даблтинка».
— А, хелло, старина, как дела, Джонни, — затараторил каким-то фальшивым голосом Тони, — как прекрасно, что ты позвонил. Могу сообщить тебе, что мы оплатили твой счет дантисту…
— Спасибо, Тони, у меня большущая просьба к тебе. Дело, как я понимаю, идет к выходу книги, не мог бы я взять в счет гонорара немного денег, хотя бы пару сотен?.. Родственник у меня, понимаешь, умер неожиданно…
Последовало довольно долгое молчание. Где-то вдали щебетали две девицы с бруклинским акцентом.
— Должен огорчить тебя, старина, — последовал наконец ответ. Тон у Десантиса был небывало мрачный, прямо-таки похоронный. — Даже не знаю, как тебе это сказать. Я всегда горой стоял за твою рукопись… Можешь ли ты показать себя настоящим мужчиной, Джонни?
— О чем ты говоришь, Тони? Что случилось?
— Ты же знаешь, что творится в мире: Иран, заложники, Афганистан. Джимми Картер дал бортовой залп из всех орудий по разрядке. Ты же читаешь прессу…
— Но при чем тут ваше издательство? — задохнувшись от томительного предчувствия непоправимой беды, спросил Грант.
— У нас давно шли переговоры с Пентагоном, Джонни. Тянулись и тянулись, потому что никак не могли сговориться в цене. Но сейчас бюджет Пентагона пошел вверх ракетой, скоро достигнет невиданного апогея. Короче, Пентагон купил нас со всеми потрохами, вдруг согласившись на нашу цену. Название издательства прежнее, штат пока прежний, но и у нас поворот на сто восемьдесят градусов. Летит к черту план, прежде всего книжки о войне. Сам понимаешь, что теперь нам нужны произведения не за упокой, а за здравие военщины. Помнишь, ты писал о том, как Фрэнк Коппола в «Апокалипсисе» гимн «зеленых беретов» превратил в похоронный марш. Сейчас ты должен, если хочешь, чтобы книга вышла, сделать как раз все наоборот. Сними все, что против «зеленых беретов», «черных беретов», ЦРУ, Хелмса! Придай книге оптимистическое звучание, из антигероев сделай героев…
— Как у Робина Мура? — с горечью сказал Грант. — Подгримировать под Джона Уэйна?
— Не принимай это слишком близко к сердцу, Джонни. Не ты один, все пойдут в фарватере новой политики, кроме, конечно, леваков, коммунистов. Но ведь ты не коммунист, Джонни…
— Что же останется в моей книге?
— Секс, насилие, Джонни!
— Я показал крах наших действий в тылу Вьетконга… Теперь я должен изобразить победу? Славить нашу военщину?.. Хвалить Хелмса и ЦРУ, кричать «ура» «зеленым беретам»?!
— Что делать! Иначе твоя книга не пойдет у нас. Пойми, сейчас, перед лицом военной угрозы, происходит консолидация нации, инакомыслящим заткнут глотку…
— Вернутся времена маккартизма? Черные списки? Проверка лояльности? Да?!
— Будем надеяться, что до этого не дойдет, но положение крайне серьезное, черт его знает, к чему все это приведет. «Ястребы» подняли хвосты, точат клювы и когти. «Американский орел» размахивает не оливковой ветвью, а стрелами. Так договорились, по рукам?
— Подожду. Я верю в Америку. «Ястребам» придется образумиться. Не будем же мы опять балансировать на грани ядерного катаклизма…
— Подумай хорошенько, Джонни! Аванс, конечно, останется за тобой. Я буду ждать до понедельника, когда у нас будет обсуждаться план. Еще не поздно спасти твою книгу…
— Мою книгу у вас уже не спасешь…
— Поверь, Джонни, я понимаю тебя и искренне сожалею…
— До лучших времен! — с бесконечной усталостью произнес Грант и ватной рукой повесил трубку.
Итак, все его «великие ожидания» лопнули. Настали тяжелые времена.
«Прощай, Шарлин! Без книги я не стану тебя разыскивать, не буду встречаться с тобой, откажусь от мечты о тебе…
Хотя книгу я еще не думаю хоронить, в стране сотни, тысячи книгоиздательских фирм, есть пока и прогрессивные…»
Но будущее его темно и опасно, раз решил он идти по пути Уинстона Бека. Он не имеет права рисковать и ею, Шарлин. Он нищий. Он даже не может поехать похоронить по-человечески самого лучшего своего друга. В последний день старого года он разменял, чтобы купить новогоднее виски, подарок покойной матери — пятидесятидолларовый банкнот с портретом президента Джона Улисса Гранта. Надо все начинать сначала. Что ж, он будет искать работу по объявлениям в газетах, на бирже труда. Будет, наверное, получать нищенское пособие по безработице.
Сел, развернул газеты. Ого! Конкуренты Брауна приглашают в наемные солдаты! Только этого ему и не хватает. Приключения в самых разных уголках земного шара. Солидное жалованье по соглашению. Выгодные условия страховки. Не пойдет. И в армию он, конечно, никогда не вернется, хотя сейчас она начнет расти не по дням, а по часам. Куда же податься бакалавру и магистру?
«ПАНИКА НА БИРЖАХ ПОД УГРОЗОЙ ВОЙНЫ ПОДНИМАЕТ ЦЕНУ УНЦИИ ЗОЛОТА ДО 600 ДОЛЛАРОВ!»
Увы, у него, Гранта, нет никакого золота… Как нет?! А обручальное кольцо? И второе где-то лежит — то, что вернула ему Шарлин. Чистое золото. И отцовские карманные часы. Часы матери — платиновые «Бюлова»… «Во всех ювелирных лавках скупают золото, золото, золото. И платину, конечно, и серебро. Взбесившаяся публика продает все: дедовские золотые часы, бабушкины золотые сережки, кольца и перстни с собственных пальцев, даже коронки, золотые пломбы в зубах. Отовсюду сообщают, что полиция усилила охрану кладбищ, где граждане разрывают могилы в поисках золота… За чемоданчик золота можно купить танкер с нефтью, величиной с Албанию… Доллар стоит всего несколько сотых унции золота!..» Вот и отлично! Он продаст все свои фамильные драгоценности, поедет в Вашингтон, похоронит Уинстона Бека.